– Ну-ну, парнишка! Мы тебя слушаем!
Посетитель:
– Меня зовут Фредди Лонлистамп. Когда у меня были друзья, они называли меня проще – Пенёк. Просто Пень. И вот у меня в руках гитара. Просто не верится – гитара! Сколько же лет я не держал её в руках? Дайте, вспомню … Сначала я продал холодильник, потом радио, потом телевизор и только потом – гитару. Да-а. Это было шесть лет назад, я продал её за десять баксов …
Скотт Барт:
– Он опять плачет!
Доктор Бенсон:
– Где я его видел?
Лонлистамп (Пень):
– Не думайте, что я музыкант. Я и играю плохо. Пальцы слишком короткие, не могу обхватить гриф – поэтому и держу гитару на коленях.
Скотт Барт:
– Тогда с какого хода ты забрался на сцену?
Пень:
– Пальцы слишком короткие. Такие же короткие, как моё счастье, как моя жизнь. А как хочется спеть! Спеть – и умереть! Чтобы хоть раз в жизни у меня что-то получилось! Я слышал, здесь собираются лучшие музыканты. Хорошее место. Здесь я хочу умереть.
Эйкройд, хозяин салуна, подавился бесплатным дринком:
– Не вздумай, парень! Мне хватит и Юджина!
Пень:
– Вы думаете, я зря прошёл пятнадцать миль пешком? Не может этого быть! Сегодня случится. Сегодня должно случится что-то одно – или я прямо сейчас, на этом месте сложу блюз, или умру. Только бы синий костюм не помешал. Только не синий костюм!
Сэм Дэнжервилл:
– У тебя есть синий костюм? Что-то не похоже, глядя на тебя.
Пень:
– Тс-с! У каждого есть синий костюм, только его не видно.
Доктор Бенсон:
– Так-так-так!
Скотт Барт:
– Или пой или уходи!
Пень:
– О, кей. Я начну. Это будет блюз. Блюз сорванной крыши. О, господи! Дай мне силы! Или, нет, лучше дай мне ума, господи! Ведь я сошёл с ума и уже давно. Я ничего не слышу и ничего не вижу, но самое главное – я ничего не делаю, потому что я – Пень.
Скотт Барт:
– Неплохое начало. И неплохие аккорды. А говорил, что играть не умеет. Только зачем дураку просить у Бога ума? Что он с ним будет делать? В какую дырку засунет?
Пень:
– Однажды мать купила мне гитару и сказала: играй, сынок, это лучше, чем целый день сидеть в углу и молчать. Мне было тогда 14 лет и тогда я был ещё не совсем деревянным и пальцы мои были длиннее и нежнее – на них росли листья, зелёненькие, как новый доллар и гибкие, как медиатор. Я играл ими вот это – слышите? "Дым над водой". Это всё, чему я научился за год. В голове не было ума, там только бродил сок, который тащили из земли мои ноги. По весне я ещё мог что-то понять, летом мне было хорошо, но осенью и зимой я был совсем тупым. Я никак не мог понять – как же, всё-таки, музыканты складывают свои песни? Я изучил все ноты, пальцы привыкли к струнам, но песню сложить я так и не смог. Наверное, это потому, что я – Пень.
Доктор Бенсон:
– Где я его мог видеть?
Лонлистамп:
– Учился я плохо, зато хорошо сидел за партой. Я был усидчивым. Я был терпеливым и никогда не доставлял удовольствия тем, кто подкладывал кнопки на мой стул. А мне подкладывали их каждый день – ждали, когда я скажу "ай"! Но я молчал, хоть однажды и выковорил из зада двадцать шесть штук (после урока). Я не злился на одноклассников за кнопки, не обижался, что меня называли Пень, терпел, когда меня голым забрасывали в женскую раздевалку после урока физкультуры. Я терпел даже тогда, когда мною отбивали бейсбольный мяч и промахивались, я согласился сыграть Пиноккио на школьном спектакле, я смолчал и на выпускном вечере, когда директор школы при всех поставил мне на голову кружку пива.
