Диагностировал, а затем шмякнулся на пол – надышался парами. Угорели и санитары, которые вытаскивали носилки со Спиридоном (последний уже находился без сознания, бредил).
– Спайс курили? – сморщился главврач, навещая всю «команду быстрого реагирования» в палате.
После выяснения всех обстоятельств сотрудники провели полную дезобработку салона «Скорой помощи» и медперсонала…
Минутами десятью позднее, сама Мариша, в принципе устойчивая к носкам мужа, тоже завалилась в коридоре. Но ненадолго. Оклемавшись, жена Малярчука на этом не успокоилась: «Вероятно, виной всему передозировка носочного фарша». Решила: нужно попробовать отвар на закаленном субъекте, то есть Гуньдюке.
Она направилась в шестой подъезд. Поехала на лифте (там потом обнаружили жильцов в обморочном состоянии).
Добравшись до шестого этажа позвонила в нужную квартиру. Из глубины апартаментов послышался хриплый мужской голос:
– Кто там ломится? Сейчас отворю.
Но реального действия не последовало.
Мариша повторила попытку. За дверью что-то прогремело, но она так и не открылась. Женщина забарабанила в металлическую поверхность тамбура.
– Кому тут жить надоело? – послышался сонный женский визг, и дверь, наконец, распахнулась. На пороге показалась заспанная жена Гуньдюка. Она впустила Маришу с кастрюлей внутрь:
– Че, борщ? Закусь? По запаху чую! Давай, тащи на стол!
– А где сам?
– Вон, рядом.
Взору гостьи представился Гуньдюк, который методично заглядывал в холодильник, стоящий в коридоре, и спрашивал: «Кто там?»
В конце концов, Гуньдюк приоткрыл дверцу в морозильное отделение и засунул туда голову:
– А на улице-то мороз! – удивился он. – И гололед (скользнул носом по стенке). Ранняя нынче зима.
– Я тебе опохмелку принесла, чтоб не замерз, – расплылась в улыбке жена Малярчука.
Хозяин прямо вцепился в кастрюлю с отваром.
Скоро Гуньдюк, отведав Маришкино зелье, также попал в инфекционное отделение, уж на что крепок был, не чета Гемблу (скорую помощь, забравшую его, и видели потом пацаны утром). В больничку угодили и Мариша с супругой Гуньдюка, но в легочное отделение – так-таки надышались флюидами носков Малярчука (в своей прошлой разведдеятельности он их использовал как эффективное средство признаний при допросах)…
Приоткрыв глаза под капельницей, Мариша постаралась проанализировать неудачу эксперимента: «В рецептуре имеется какая-то заковыка. Лучше сначала всё же было протестировать отвар на муже! Связать его ночью бельевым шнуром. Никуда бы не делся, растягай, заглотил, как миленький!»
Лечащий врач при осмотре Мариши потерял сознание от запаха, пропитавшего волосы госпитализированной женщины, и брякнулся на соседнюю койку, несмотря на то, что там уже лежала другая пациентка.
10.00
Воскресная внеплановая оперативка по поводу участия в эстафете началась в 10.00.00. Их Величество стремительно ворвались в кабинет и оглядели стоящие по стойке смирно ряды своего плебса.
– А где Б-б-бо-бо?.. – хотел по традиции взвизгнуть директор лицея, но тут же напомнила о себе «бо-бо» (боль от пендаля Гагулька), и он закашлялся.
Одновременно с Их возгласом раздался телефонный звонок:
– Майор Чугаркин. Мне бы рядового Кольцова.
– Но я только что был на сборах, – запротестовал Алекандр Леонхардович. – Сколько ж можно?!
Директор испуганно всплеснул руками (все расценили этот жест как сигнал садиться) и тут же вспотел до самого педикюра.
