Дождавшись, когда Кирилл подойдёт поближе, Женя коварно бьёт его игрушечной пандой. Замечаю на ней логотип WWF. В сочетании со значком Greenpeace – весьма внушительно.
– Ты занимаешься защитой животных?
Щёки Жени чуть розовеют.
– Ну, не то чтобы всерьёз. Так, любитель.
– Да уж, любитель… – протягивает Кирилл. – Когда мы там сплавили последнего? Неделя-то прошла?
– Последнего?..
Румянец Жени густеет.
– Он про Чарли. Вот! – (Вспорхнув с дивана, будто колибри, она хватает телефон, садится рядом со мной и показывает фото полосатого котяры с откровенно злодейской физиономией. У котяры порвано ухо). – Мы с ребятами его подобрали около месяца назад. Был еле живой, волочил одну лапку… Теперь вот нашли хозяина. И нечего смеяться над этим! – добавляет она, грозно сверкнув глазами в сторону Кирилла.
Он приподнимает бровь – слегка похоже на то, как это делаешь ты. Ну конечно: с кого ещё он срисовал эти вальяжно-покровительственные манеры?.. Только у тебя это получается красиво и не обидно, а у него – видимо, не всегда.
– У них что-то вроде…
– Маленького приюта, – вставляет Женя.
– …секты. Собирают всяких ушастых-блохастых, откармливают их, подлечивают – а потом по сто лет не могут найти хозяина. Держат временно у себя – это называется «передержка»… – (Он вздыхает и вытягивает длинные ноги). – Ну, и иногда это «временно» длится месяцами – потому что кому нужен такой подарочек?.. Вот мы с Дмитрием и страдаем. Я думал, он тебе рассказывал.
– Нет. Мы… – (отдаю Жене телефон), – давно не виделись. То есть виделись, когда он ещё не переехал.
– Понятно… В общем, Крошке Цахесу наплевать на наши мучения от шерсти на зубной щётке, кошачьих какашек в тапках и всё такое. Они там все так мыслят. Лишь бы не было плохо бедным животным, а люди – побоку.
– Не всё из твоих слов слышу, Кирюха, но, по-моему, ты расстраиваешь девушек! – с насмешливым упрёком кричишь ты из кухни. – А этого делать нельзя!
Последние слова тонут в шипении масла и скрежете ложки о сковороду – наверное, ты отправляешь овощную поджарку в суп. Я бы многое отдала, чтобы взглянуть на это.
Кирилл, хмыкнув, кричит в ответ:
– Как скажете, Дмитрий!
Показательная фраза. Если бы то же самое сказала Женя, он наверняка ещё долго бы препирался. Тебя хочется слушаться.
– Я не так уж часто их и беру в последнее время! – (Женя теперь тоже говорит громче – обращаясь явно к тебе. Оправдываясь перед тобой?..). – И никогда не беру крупных собак с тех пор, как вы вселились. Если бы вы хоть раз серьёзно сказали, что они вам мешают, я бы…
– Шварц, ну что ты выдумала-то, ну? – мягко спрашиваешь ты.
Мягко и успокаивающе – словно по сердцу, снимая тревогу, топочут кошачьи лапки. Ты часто так говоришь, и часто – с намеренными повторами «ну», «вот» и просторечных словечек, создавая атмосферу незамысловатой доверительной беседы. Когда ты обращаешься так ко мне, сразу кажется, что я в плацкартном вагоне – пью слишком крепкий чай, придерживая горячий подстаканник, и лениво обмениваюсь репликами со случайным попутчиком. Или сижу на завалинке деревенского дома, любуясь закатом. Или – гуляю с тобой по осеннему парку и не могу на тебя насмотреться. Безграничный, чистейший покой.
– Ты же меня знаешь кучу лет! – продолжаешь кричать из кухни. – Будь что-то не так – я сказал бы как есть, не постеснялся. Ну, а Кирюху мы просто выгоним, если ему не нравятся твои котейки… Квартира-то твоя. И вообще – не отвлекайте меня: у меня тут интимный момент с чудо-блюдом!
