– Никак нет, – улыбнулся Гришин. – Это острое инфекционное заболевание, характеризуется лихорадкой, общей интоксикацией, поражением легких, центральной нервной системы, увеличением печени и селезенки. Чаще всего люди заражаются от домашних птиц – кур, попугаев, голубей…
– Ах ты, египетская сила! И чем это чревато?
– Ничего страшного. Иногда болезнь протекает как обычная пневмония.
– Ясно. А то тут у нас в Бельске появился случай орнитоза. Уточни, пожалуйста, состояние больного.
– Есть.
Через десять минут Гришин доложил:
– Больная младший лейтенант Черничкина находится на излечении в корпусном госпитале Бельска. Состояние удовлетворительное. Завтра будет готовиться к выписке.
– Благодарю. Начальника разведки ко мне.
Начальник разведки 10-й армии полковник Смоляков, ознакомившись со служебной запиской, пришел в восторг:
– Да, это то, что нам так надо! Хоть увидим, как там немцы копошатся. Даже не знал, что такая техника существует. Вытребуем по своим каналам, товарищ командующий.
– Что там нового у наших заграничных друзей?
– Стягивают тяжелую технику в полосе Остроленка – Седльце. Как раз против фронта нашей 86-й стрелковой дивизии.
– Под Зашибалова подбираются…
– Так точно. Отмечено большее скопление войск и на северо-западном фасе. По последним разведданым и сводке из разведупра Генштаба за последние пятнадцать дней германская армия увеличила свое присутствие в нашем районе на три пехотных и две моторизованные дивизии. Прибыли также семнадцать тысяч вооруженных украинских националистов и полк парашютистов.
– Бендеровцев привезли?
– Так точно. И еще распределили по всему берегу Буга понтонные парки и части деревянных мостов. Насчет бендеровцев. Полагаю, переправят их на нашу сторону в первую очередь, возможно и в советской форме.
– Здоровеньки булы!
– Отмечено усиленное движение войск в Восточной Пруссии в нашу сторону – из района Летцен на Лик. Причем передвижения совершаются только в пешем порядке и только в ночное время… С 12 апреля запрещен проезд гражданских лиц по железной дороге по территории генерал-губернаторства. Агентура сообщает, что на всех приграничных станциях перроны и вокзальные двери помечены белой краской, чтобы в случае ночного затемнения пассажиры не создавали пробок, а могли бы быстро ориентироваться… Это самые последние сообщения.
– Понятно… Спасибо, Александр Васильевич. Жену-то в тыл не отправил?
– Никак нет. Со мной служит.
Нина Николаевна Смолякова, тихая милая женщина, бывшая гимназистка, закончила романо-германское отделение филфака МГУ и, зная в совершенстве немецкий язык, активно помогала мужу работать с добытыми документами, с данными радиоперехвата. В принципе ее можно было бы зачислить в штат разведотдела в качестве вольнонаемной переводчицы, Дима и Лариса, сын и дочь, ходили в старшие классы, и она вполне могла бы работать, но Смоляков, по своей великой скромности, никогда не поднимал этот вопрос. После великого кочевья по смоленским, витебским и прочим гарнизонам, Нина Николаевна была счастлива, что муж получил в Белостоке большую просторную квартиру, всячески обихаживала и украшала ее, моля Бога, чтобы он продлил это благоденствие. Голубцов побывал у Смоляковых на новоселье.
– Передай Нине Николаевне поклон от меня.
С гимназисткой Ниной Зиневич бывший прапорщик Смоляков познакомился на Украине. Бывалый краском, донской казак, дважды раненный, прошедший бои Германской и Гражданской войн, влюбился в 17-летнюю девицу и тут же сделал ей предложение. Родители были в шоке. Они видели единственную дочь высокообразованной дамой, а тут… Но Александр Смоляков недаром был полным тезкой Суворова, он взял семейную твердыню – штурмом ли, измором ли, но взял, убедив родителей, что если их дочь поедет с ним в Москву, то будет учиться там в… университете. С тем и благословили. Молодая чета отбыла по служебному направлению мужа в Москву. Но прежде завернули в станицу Харцизская под Ростовом, где молодая супруга была представлена свекру и свекрови. Выбор сына получил полное родительское одобрение.
