Боги пустынь и южных морей - страница 15

Склонившись у алтаря, Эриса не слышала шагов позади. Встрепенулась лишь когда чьи-то пальцы сжали ее плечо.

- Дружишь с демоницей? - свободная рука Губору взлохматила ее волосы. – Беленькую влечет к темному?

- Следишь за мной? – Эриса встала, повернувшись к нему. Молитва Всевидящей все еще сковывала ее тело и ум. Стануэсса даже не сразу поняла, что горячая ладонь наурийца взяла ее грудь. Только потом почувствовала, как сжали ее мозолистые пальцы. Она не сопротивлялась - лишь отвела взгляд в сторону. И к чему было сейчас противится, если крепкотелый воин все равно возьмет свое. Да, она могла бы вывернуться из его рук и попытаться убежать, но ее словно охватило оцепенение.

Он ласкал, вернее сжимал ее грудь, грубовато трогая соски, тут же отвердевшие, остренькие. Его член, выпирающий под кожаной юбкой – такие часто носили воины из Наурии – налился силой и уперся в ее живот. Горячий член, как глаза темнокожего, миг назад, пожиравшие ее. И такой же горячий, как его желание обладать ей немедленно. Только Губору знал, как сладостны первые мгновения, когда все его тело полно предвкушения. Он знал, что не будет спешить, хотя его дожидается друг Хунам – ничего, подождет. Есть вещи более приятные, чем деньги. Эти вещи называются «женщины». А таким как эта северянка и вовсе нет цены. Ее даже нельзя сравнить с богатством десятка караванов!

- Я дам тебе выбор, нежная белая овечка. Где ты хочешь это сделать? Давай на алтаре? Демонице будет приятно, - он рассмеялся, развязывая ее халат. Когда ее тело открылось ему, обрамленное легким халатом, пока еще не слетевшим с ее плеч, Губору даже цокнул языком. – Как же хороша! Я тебя возьму здесь и заберу с собой! Ну так на алтаре?

- Ты так сильно меня хочешь? – арленсийка откинула полу его кожаной юбки, высвобождая топырившую ее крепкую плоть, посмотрела на вздувшиеся вены и ладонью оголила тугую от желания головку.

- Да! Я буду трахать, пока силы не покинут тебя! – он подался вперед, подставляя свой окаменевший фаллос ласке ее пальцев.

- Только не говори об этом Харфизу, и не говори, что видел меня у алтаря, - попросила она, подняв к нему взгляд.

- Меня не волнуют твои отношения с нубейскими богами. Но на что ты готова, ради моего молчания? – он усмехнулся и провел пальцем от ее груди вниз, по животу едва касаясь бархатистой кожи. Разумеется, он ничего не скажет Харфизу. Но почему бы не помучить ее?

Госпожа Диорич вздрогнула от приятных ощущений:

- Ты воин или торговец? – сыграла арленсийка на его самолюбии.

- А ты хитрая, белая овечка, - два пальца его прошлись по мокрой щелочке и вошли в лоно сильным толчком. – Может ты вовсе не овечка?

Эриса закусила губку и прислонилась ягодицами к горячему граниту алтарного стола. Услышав хруст камней под чьими-то ногами, она повернулась и увидела быстро идущего к ним второго наемника, того, что был обезображен рванным шрамом от щеки до шеи.

- Давай заканчивай с ней! Сейчас не время! – сердито крикнул Хунам наурийцу.

- Друг, подожди! Зачем снова мешаешь?! – возмутился Губору, и, приподняв северянку, усадил ее на алтарь.

- Пусть уйдет! – настояла Эриса. – Я не буду при нем!

- Ты думаешь не головой, а своим членом! – рассвирепел Хунам, выхватывая меч. – Сейчас я ей отрублю голову, чтобы у тебя не было больше идиотских желаний!

Темнокожий резко повернулся и хотел что-то ответить, но вскрикнул, коротко, сдавленно. Его могучие мышцы словно пронзило судорогой, и он отскочил от алтарного стола, затем стал медленно оседать на землю. Наемник со шрамом, подпрыгнул на месте и выругался по-аютански. Вскрикнул и начал пятиться к разрушенной стене храма Иргуса. Сделав несколько шагов, он споткнулся и тоже повалился на землю. Эриса не сразу заметила шевеление внизу, но через миг поняла причину странного поведения мужчин: со ступеней святилища Всевидящей ползли змеи. Черные, некоторые с зеленоватыми стрелками у головы – эрфины, извечные хранительницы древних святилищ. Две из них оползали тело наурийца - Жнец Душ уже сделал свое дело. Крепкий темнокожий воин был мертв и смотрел остекленевшими глазами на изваяние богини, тень которой легла на его лицо.