- Это был не простой риха-хаттан, - мрачно глядя на мертвого друга, произнес Кемриз словно подтверждая его мысли. – Нубейские демоны. Их сила была в ветре. Боюсь, господин, с караваном что-то не так.
Нурам принялся счищать с тела Кураба песок, сгребая его широкими сухими ладонями, отряхивая одежду умершего и приговаривая: - Милостивый Валлахат, прими его душу! Усади рядом с собой! Кураб! Наш Кураб был хорошим человеком! Много света он добавит Небесам! Прими!
Слова наемника, что с караваном что-то не так, поняли почти все. Это означало, что в караване была либо вещь, полная темной магии нубейцев, либо человек владеющий запретным волшебством и как-то связанный с демонами, да поклоняющийся нечистым древним богам.
- Как же теперь? – вопросил старший погонщик, глянув на арленсийку, потом переведя взгляд на двух хвостовых наемников, один из которых был аютанцем из Эсмиры, приметный глубоким шрамом от щеки до шеи, а другой наурийцем, темным как засохшее дерево, с огромными губами и диким взглядом. Может кто из них виновен? Ведь даже аютанцы, если они эсмириские, не все верны Валлахату и с непонятной радостью позволяют почитать нубейского Терсета.
- Может разумнее вернуться в Дуджун? – предложил Кемриз, приподняв тело друга, чтобы осмотреть с другой стороны: на спине и боках с первого взгляда не было заметных ран и иных следов, способных пояснить, что случилось с Курабом.
- Нет, мы поедем к приюту в скалах, - решил господин Харфиз, наклонился и внимательнее осмотрел правый бок мертвеца. – Бережно заверните нашего Кураба в мой синий ковер и погрузите на верблюда. Завтра похороним на кладбище в Хаш-Туум.
Все знали, что возле руин имеется старое кладбище пустынников. Поскольку караваны здесь ходили часто, оно нередко прирастало новыми могилами. И даже сам Нурам Харфиз однажды предал здесь земле старого погонщика.
Примерно через полтора-два часа они добрались до места, закрытого от ветра скалами. На каменистой земле чернело несколько старых кострищ, обложенных крупными камнями – видно, кочующие торговцы останавливались в этом месте нередко. Нурам Харфиз раздал распоряжения своим людям: они начали разгружать животных и ставить шатер.
Эриса, покинув верблюда, пошла размять ноги и осмотреть край извилистого ущелья. Хотя здесь не было воды, вдоль южной скальной стены рос колючий кустарник, тамариск и финиковые пальмы, часть из которых была срублена. На северной скале темнело несколько пещер, уходящих глубоко в рыхлый камень.
- Аленсия, - окликнул ее один из погонщиков, когда она попыталась вскарабкаться на скальный уступ. – Хозяин позвал. В шатер загляни.
Стануэсса вернулась к стоянке. Сноровистые руки караванщиков шатер возвели очень быстро, и возле него, видимо, собирались развести маленький костер из привезенных дров – Нурам запрещал своим людям рубить деревья на местах стоянок.
- Звали меня, господин Харфиз? - отодвинув полог, Эриса заглянула в шатер.
- Да, присядь, - хозяин каравана указал на подстилку напротив себя. – Кое-что хочу сказать.
Шатер был небольшим, с низким сводом, под которым высокий человек не смог бы стоять в полный рост и спальных мест здесь было не более шести, если не тесниться. С шеста на цепочках свисало два бронзовых светильника украшенных красивой чеканкой – света лили достаточно, чтобы разглядеть затейливые орнаменты на подстилках.
- Ковра под ногами сегодня нет. Сама понимаешь, он нужнее сейчас покинувшему этот мир нашему защитнику. Да примет Валлахат его душу без промедлений! – Нурам сложил руки на груди в молитвенной просьбе.
