И пусть они делают из нее «сибирскую леди Макбет» – это всего лишь испытание, ниспосланное ей свыше, страшное, горькое, но испытание, – и ей надо выстоять!
Ей было очень тяжело, тем более что неясные обстоятельства смерти столь богатого и знаменитого человека множили в Иркутске разнообразнейшие толки – одни невероятнее других. Декабрист барон В.И. Штейнгейль, чье детство прошло на Камчатке, пересказывает в своих мемуарах эти слухи, известные ему со слов Е.И. Деларова – одного из ближайших сотрудников Шелихова. Согласно его версии, Наталья Алексеевна вступила в связь с неким чиновником в Охотске, когда муж был на Аляске и, страшась разоблачения, решила избавиться от мужа. Войдя в сговор с его братом Василием, она задумала отравить супруга. Однако Григорий Иванович «все искусно разыскал, обличил их обоих, жену и брата, чрез своих рабочих публично наказал». Василия он будто бы высек, а жену даже хотел «предать уголовному суду и настоять, чтобы ее высекли кнутом». Однако сотрудники убедили его замять дело и «пощадить свое имя». Скандала удалось избежать. «Может быть, – завершает свой рассказ В.И. Штейнгейль, – сие происшествие, которое не могло укрыться от иркутской публики, было причиною, что внезапная смерть Шелихова… была многими приписываема искусству жены его, которая потом, ознаменовав себя распутством, кончила жизнь несчастным образом, будучи доведена до крайности одним своим обожателем» [Штейнгейль В.И. Сочинения и письма. Т. 1. Иркутск, 1985. С. 73]. В этом рассказе имеется ряд явных неточностей. Так, Наталья Алексеевна якобы сошлась со своим любовником во время пребывания мужа в Америке, когда сама находилась при этом в Охотске, а между тем известно, что супруги Шелиховы совершили путешествие на Кадьяк вдвоем.
Официальной же версии смерти соответствует мнение дочери одного из ближайших сотрудников компании, курского купца А.Е. Полевого: «Не столько богатства, сколько славы жаждала его огненная душа, и препятствия в жизни как будто не существовали для него: он все преодолевал своею непреклонною, железною волею, и окружавшие недаром называли его “пламя плящее”. Зато это пламя и сожгло его преждевременно» [Авдеева-Полевая Е.А. Записки и замечания о Сибири//Записки иркутских жителей. Иркутск, 1990]. «Пламя плящее» действительно могло сжечь своего носителя. Вряд ли стало случайным совпадением то, что спустя всего несколько дней, 28 июля, вслед за отцом умирает и его одиннадцатимесячная дочь Елизавета. Вполне возможно, что обоих унесла одна и та же хворь.
Григорий Иванович был погребен в Иркутске напротив церковного алтаря в Знаменском женском монастыре, и его вдова сделала большие денежные пожертвования на сооружение каменной ограды вокруг монастыря и на его внутреннее украшение. На могиле Г.И. Шелихова в 1800 году ею же был установлен привезенный из Екатеринбурга мраморный памятник стоимостью в значительную для тех времен сумму 11 760 руб. На нем – бронзовый барельеф с изображением покойного и обширная надпись о его заслугах перед Россией.
Некоторые из этих заслуг получили завершение уже после смерти самого Шелихова стараниями Натальи Алексеевны, которая проявила поистине бойцовские качества, когда решался вопрос о будущем созданной им компании. «Я по смерти его оставшись по воле его правительницей всех его дел, старалась одна через два года при многих и по большей части горестных затруднениях… твердо держать все пружины компанейского прежнего производства, следуя во всем его планам», – писала вдова.
