- Как это – месяцок?- ошалев от новости, прохрипел Кирилл,- я на завтра договорился.
-Поспешил ты, брат.Тут, понимаешь, такую сумму заказывать надо,- соврал я, даже глазом не моргнув. Научился, за долгие годы. – А я тут месяц пробуду. И твоя помощь не помешает.
- Твою мать, - выругался Кирилл, закидывая в багажник мой чемодан,- у тебя там что, труп, что ли. Да, а друг то мой в бешенстве. Едва сдерживается горемычный. Эта мысль меня развеселила.
- Почти угадал,- хмыкнул я, предвкушая, какой пир закачу в гостинице, когда все деликатесы перекачуют из багажа на стол. Ну да, я нервничаю. А когда я нервничаю - сами знаете. Потому набрал целый чемондан жратвы, и ел не останавливаясь, пока добирался до этой забытой всеми демонами ада, дыры А что, до похудения еще пять дней, имею право насладиться жизнью и вкусной едой и коробкой великолепных сигар, привезенных мне клиентами аж с Кубы.А потом обязательно загляну в ночной клуб, где встретил несносную девку. Вдруг снова повезет.
5. Глава 4
ОЛЕСЯ
Я не помню, как добралась до своей любимой, но довольно дряхлой уже машинки. Это же конец. Крах. Все, о чем я мечтала летит буквально псу под хвост. Мне не доводилось раньше сталкиваться с беременными, и я уже была готова прожить жизнь без детей. Свыклась с мыслью, да и не страдала особо. Моих скудных знаний однако хватало на то, чтобы понимать. Беременность – это лишний вес, растяжки, целлюлит, и еще куча всякого дерьма, которое мне теперь предстоит разгребать. Нет, я сначала посетила гинеколога: вредную, грубую тетку, которая долго ковырялась во мне инквизиторскими инструментами, потом гоняла по анализам и наконец изрекла.
- Если ты, дура, сейчас пойдешь на криминальный аборт – сдохнешь в муках. А официально делать тебе процедуру возьмется только имбецил. И не смей травиться таблетками. Они тебе тоже противопоказаны. Плод не сбросишь, но рискуешь родить урода без мозга с тремя ногами.
-И что, совсем ничего нельзя сделать?- сипло спросила я, с трудом выталкивая воздух сквозь пересохшие связки. – У меня соревнования всей моей жизни. Я сушусь, голодаю и тягаю железо. Это наверно уже изуродовало зародыша.
- Для тебя он – ребенок,- сжав губы в куриную попку, сказала докторица,- запомни это раз и навсегда. Придешь через неделю, поставлю на учет, - тетка уткнулась в бумаги, давая понять, что разговаривать ей со мной не о чем больше. Я вышла в пустой уже, в это время коридор клиники, привалилась к шршавой стене, и заплакала.
- Ходют и ходют. Чего рыдаешь? Все мне тут соплями умазала,- услышала я дребезжащий, старческий голос, и в ногу мне ткнулась отвратительно грязная швабра, которую держала в руках бабуля, божий одуван. – Залетела штоля? Ох беда с вами.
- Вам то какое дело? – удивилась я, дажен не разозлившис на назойливую старушку, видимо от неожиданности. – Вы тут работаете, вот и мойте пол. Тоже мне, мать Тереза.
- Тю, я помочь хотела,- хмыкнула бабка, и потеряла ко мне интерес.
- Бабуль, прости а,- замела я хвостом. А что, все шанс, хоть и призрачный.
- Ладно уж, подлиза,- хмыкнула уборщица, поняв, что заполучила благодарную слушательницу.- Метод блеск, моя бабка еще от докуки так избавлялась, и безвредный. Только информация то денег стоит. Спасибо в унитаз не спустишь, понимаешь?
Конечно я понимала. Понимала,что я дура, но даже призрачная возможность, что все еще можно перекроить, давала мне шанс. Я достала из кармана последнюю купюру в тысячу рублей, и протянула вымогательнице.
