Выбравшись из такси, я еще немного стою у дома и наблюдаю, как заметает снегом подъезд, лавочки и детскую площадку.
И мою прежнюю размеренную жизнь.
Я стою минуту, две, пять.
Пока мой телефон не начинает сильно вибрировать, а на экране не высвечивается имя:
«Рамис».
— Я слушаю, — отвечаю на звонок.
На том конце связи — Рамис.
Он отвечает не сразу, но его дыхание я узнаю из тысячи, а мой голос звучит ровно и почти не дрожит, хотя я категорически не хотела отвечать на входящий звонок. Я даже поначалу думала сбросить звонок, но затем я вспомнила, на что способен Рамис, и решила ответить.
— Айлин, — произносит он мое имя.
— Я слушаю, Рамис, — повторяю устало.
— Завтра утром к вам приедут из лаборатории. Я хочу уладить вопрос с отцовством.
— С отцовством? Ты что, хочешь официально заявить права на Селин?
Я чувствую, как во мне поднимается паника и поэтому сдавливаю телефон сильнее и одновременно усаживаюсь на заметенную снегом лавочку. Домой подниматься не спешу, потому что знаю, что тогда Селин моментально считает мое состояние.
А мое состояние оставляло желать лучшего. Как и настроение. Как и чувство беззащитности перед Рамисом и его возможностями, касающиеся моей дочери.
И это я еще от встречи с Вадимом не отошла…
— Для начала я хочу уладить вопросы с тобой, — предупреждает Рамис вкрадчиво. — Надеюсь, что после подтверждения моего отцовства ты перестанешь препятствовать нашим с Селин встречам, и мне не придется доказывать свое отцовство в суде. Ты ведь этого не хочешь?
Голос Рамиса звучит уверенно и спокойно, чего не скажешь обо мне. Прикрыв глаза, я тихонько выдыхаю и незаметно сжимаю кулаки, боясь разбить собственный телефон.
— Ты что, угрожаешь мне судом? — спрашиваю без сил.
— Ты везде видишь угрозы, Айлин. Но, тем не менее, если это единственный способ усмирить твою строптивость, тогда да. Я тебя предупреждаю.
Я кусаю губы, сдерживая рвущиеся изнутри колкости в адрес бывшего мужа и все самые нелестные слова.
Как я могла влюбиться в этого мужчину?
Как могла мечтать выйти за него замуж?
Боже, я даже на слухи глаза закрывала и ни разу у отца не спросила, хороший это мужчина или нет.
Ведь я думала, что хороший.
Думала, что за другого меня не отдадут…
Как же я ошибалась.
— Допустим. Во сколько они приедут? У Селин садик, а у меня работа, — предупреждаю Рамиса.
— В восемь утра.
— Хорошо. Я задержусь, раз ты просишь, — отвечаю сквозь зубы.
— Я не прошу, но ты задержишься, — парирует Рамис в ответ. — Также я хочу увидеться на этой неделе. Хочу сводить Селин в океанариум.
— Это исключено, Рамис.
— Что ты сказала? — вкрадчиво спрашивает он, подумав о моем отказе касательно встречи.
— Я имею в виду океанариум, — произношу спешно. — Я считаю, что это неестественная среда для животных. Особенно для крупных, таких как киты, дельфины и касатки. Океанариумы для них — это как колония строгого режима, ведь им нужны огромные пространства. Как в океане, понимаешь? И даже самый большой бассейн в мире не станет для них раем.
Рамис молчит, видимо, переваривая информацию, и я тоже замолкаю, позволяя себе отдышаться.
— Допустим, — соглашается Рамис, но по голосу я ясно чувствую, что он ничегошеньки не понял. — Тогда давай в зоопарк.
— Серьезно? Ты еще в цирк предложи, — закатываю глаза. — Неужели ты не понимаешь, что это финансирование жестокого обращения с животными? Животные будут страдать в клетках и бассейнах до тех пор, пока люди посещают подобные места.
