Для начала я обследовала столовую. Посчитала двери, окна, мысленно прикинула, в какой стороне относительно нее ворота, через которые мы вошли, и река. Если начну путаться в таких простых вещах, люди могут что-нибудь заподозрить. Я, может, и считаюсь тут недоразвитой, но не настолько же.
К столовой примыкала длинная двухэтажная пристройка. Точнее, это была конюшня с непомерно большим сеновалом. В ней трудилось сразу несколько человек: кто орудовал вилами, перекидывая навоз с соломой, кто таскал воду, кто занимался лошадьми, а кто – скидывал сверху сено. Лошади были по большей части гнедыми, очень ухоженными и поджарыми. Шкуры у них блестели, гривы были подстрижены, хвосты – расчесаны. Они прядали ушами, фыркали и с любопытством тянули ко мне большие, влажные ноздри. Нет, все-таки, какое же все огромное глазами одиннадцатилетнего ребенка!
Конюшие меня проигнорировали, занятые своим делом. Один только попросил не мешаться. Обратился на «ты», без вежливого «пожалуйста» или «госпожа», но и без грубостей. Я не стала спорить. Никакой угрозы с его стороны не шло, и это показалось мне вполне приемлемым. Ну, занят человек, зачем требовать от него вежливости, да еще и по отношению к голозадому малышу.
Дальше я вышла на внутренний двор. Здесь тоже было много народу, но они не сновали туда-сюда, как конюхи, а стояли группами по углам и переговаривались, изредка смеясь над какими-то своими шутками. Это были по большей части суровые, увешанные холодными оружием и по-походному одетые мужики. На них были кожаные колеты и сапоги до колен, угвазданные городской грязью.
Нет, они не были похожи на картинки о средневековой жизни, которые я когда-то видела, потому что на картинках кроме колетов всегда были красивые плащи, белые рубахи, береты и шляпы, украшенные перьями. Эти же представители мужского пола предпочитали грязные, засаленные тряпки, грубые кожаные перчатки, а то и вачеги, и бесформенные штаны. А еще от них явственно пованивало. Но девиц, похожих на Гариллу лицом и одеждой, это не отталкивало, даже наоборот.
Немного понаблюдав за их поведением, я пришла к выводу, что распущенность – основное свойство обитательниц этого дома. Может, я дочь хозяйки борделя? Хотя, как-то странно тогда, что этот бордель – центр города. Нет, наверное, здесь просто более свободные нравы, а девицы всего лишь пользуются случаем пофлиртовать с военными. Как хорошо, что меня это больше не интересует. Сейчас, глядя на подобные игры со стороны, я не испытываю ничего, кроме легкого отвращения и жалости.
Сам дом я обошла стороной: оставлю его исследование напоследок. Меня же в любом случае Феня когда-нибудь погонит спать, верно? Заодно без проблем узнаю, где моя комната. Ну или место, где я должна спать, если комната таким малышам не положена.
Еще одну пристройку, мощно разившую продуктами человеческой жизнедеятельности, я обошла стороной, сделав в уме пометку, и наткнулась на Гахрата. Буквально наткнулась: налетела лбом на перстень-печатку на правой руке, когда он неожиданно вышел из дверей, оправляя штаны, а мои неуклюжие ноги не смогли вовремя послушаться приказа слишком умной для них головы.
- Не лезь под ноги, – сказал Гахрат, не останавливаясь для извинения. Интересно, куда это он так спешит. Он, вроде, что-то говорил о «смене».
Я потерла ушибленный лоб и засеменила следом, перебегая от одного укрытия к другому. Мое поведение нисколько не удивляло встречных солдат: мало ли, во что ребенок играет. Один раз мне преградило дорогу выставленное копье. Я сначала испугалась, а потом взяла себя в руки и уставилась, не мигая, на его обладателя: надо вырабатывать особый взгляд, если не хочу до конца жизни быть «последышем».
