- Вот только попадись мне! – пригрозила она, мокрая и жалкая, выбираясь обратно. – Уши оборву. И без ужина оставлю, так и знай!
- Ой-ой-ой, - передразнила я и демонстративно вгрызлась в яблоко: у нас тут был целый стратегический запас на случай «войны» с чьими-нибудь родителями. В основном, правда, с моей нянькой и Гахратом.
...
Так, в шумных играх и бесконечных синяках и ссадинах пролетело несколько лет. Забыться и полностью погрузиться в игру, как делали другие дети, у меня почему-то не получалось: видно, сказывался внутренний возраст. И еще я подспудно мучилась мыслью, что страдаю ерундой, вместо того, чтобы приносить пользу этому смешному и наивному обществу.
Тогда меня потянуло заняться чем-нибудь стоящим, и в перерывах между играми я стала приобретать разные навыки – полезные и не очень. Научилась правильно топить печь в доме и бане, затыкать щели в бревенчатых стенах мхом и наводить раствор для фундаментов, вымешивать масло из сливок, ухаживать за лошадьми и даже колоть дрова.
Но дела, которым меня учили удивленные таким интересом слуги, были мелкими, и быстро надоедали. Тогда я стала приставать к плотнику, ювелиру, кузнецу и прочим серьезным мужикам. Меня гоняли, обзывали, жаловались матушке на «дурость», но в итоге сдавались и все-таки учили. Правда, без особого результата: я быстро убедилась, что кроме ювелирного дела, моим хлипким ручонкам все не по силам. Было обидно. Очень. И оставалось только надеяться, что со временем я не только вырасту, но и хоть немного окрепну. А то прямо фиалка на ветру, хоть запирайся в высокой башне и жди принца.
- Рубаху надо подпоясывать под грудью, - учила меня Феня, разбирая мои спутавшиеся за день волосы. – Чтоб пышней казалась.
- Нет у меня груди, - фыркала я, демонстративно ударяя по плоской, практически мальчишечьей грудной клетке.
- Скоро будет, - уверяла меня Феня.
- Ты мне это уже который год твердишь, - я закатывала глаза.
- Просто ты у нас поздняя, - говорила она. – Ползать поздно начала, пошла поздно, заговорила поздно. Вот и созревать, видно, будешь поздно. Подумаешь, на пару лет задержалась. Отрастет, и еще какая – больше, чем у Гариллы.
- Пфф, - я демонстративно кинула на гордую сестрицу презрительный взгляд. – Больно надо. Головы три, а мозгов ни в одной нет.
- А ну цыц! – злилась Феня. – Да что ты за ххаши такая!
- Особенная, - загадочно шевелила я бровями. – Мыло варить научишь?
...
К шестнадцати годам пришел черед увлечений кройкой и шитьем, скорняжным делом и прочим в том же роде. Я загорелась идеей создать себе сногсшибательный образ. Нашила целую гору одежды. Сначала пыталась создать что-нибудь воздушное и пышное, что, по моим представлениям, полагалось носить невинным юным принцессам. Но в моем распоряжении были только грубые льняные ткани и кожа всех сортов.
С месяц промаявшись над бесформенным серовато-белым мешком с рюшами, я психанула, махнула на это дело рукой и принялась один за другим гнать откровенные наряды из кожи. Моими излюбленными мотивами стали вытянутый треугольник и шнуровка. Острые углы были повсюду: в треугольниках рукавов, узких полосах длинных юбок, деталях корсета. Мне понравилась эта угловатость и «шипастость».
В какой-то момент я осознала, что превращаюсь в этакого местного неформала: что по образу мысли, что по вкусам. Но это меня не смутило, напротив, добавляло дерзкой дурости, свойственной всем подросткам. Позже мне вспомнился еще один способ украшать одежду, и, «поездив» пару месяцев по мозгам местному кузнецу, я обогатила свой гардероб серебряными заклепками и уже настоящими шипами. Правда, байка в этом мире не нашлось, а лошади меня как-то не впечатлили.
