Но тут опять
открылась входная дверь, и до сидящих на ступеньках донёсся
голос Роберта:
— Я же
сказал, что мы уже наняли нянечку. Почему Вы ещё здесь? И что
вообще здесь происходит?
— Я уже
ухожу, — ответила спокойно Влада, вставая со ступенек.
— Ты никуда
не пойдёшь, — вдруг выпалил мужчина.
Влада обернулась
и посмотрела на отца.
— Неужели
ты думаешь, что я так просто отпущу тебя? Ты думаешь, что
я так просто отпущу свою незаконопослушную дочь?
Роберт спустился
с крыльца и обнял Владу. А она, в ответ, уткнувшись
в грудь отца, заплакала.
— Почему
ты отказалась, чтобы твоё дело пересмотрели? — спросила
с нежностью Роберт, поглядывая на свою весьма повзрослевшую дочь.
— Чего?
— переспросила Влада, но когда смысл вопроса дошёл до неё, она
сказала: — Я не отказывалась. Мне сказали, что это тебе отказали
в пересмотре дела.
На непроницаемом
лице отца пробежала тень какого-то непонятного чувства для Влады.
Он молчал, о чём-то серьёзно думая. И Влада боялась отвлечь его
от этих размышлений. Раньше она никогда не видела отца в таком
состоянии или, может быть, просто не хотела этого видеть. И в данный
момент Влада действительно почувствовала себя виноватой в том, что
на самом деле не делала тогда, четыре года назад.
Роберт всё-таки
отвлёкся от своих горестных переживаний о том, что кто-то вновь
заставил страдать его и самое главное, что больше всего досталось той,
которая ни в чём не была виновна.
— Пошли
в дом, — сказал Роберт, и все последовали за ним следом.
Влада
не верила, что она наконец-то дома. Дома, где тепло, уют, любовь, семья.
В доме на неё набросилась мама, которая всё слышала, она обнимала
и целовала её не желая выпускать из своих объятий.
Потом бабушка
и Людмила увели Владу на кухню, чтобы накормить. Усадив
её за стол, они услышали:
— Почему
вы мне не писали?
— Мы не писали
из-за твоего отца, — ответила мама. — Лучше расскажи, как ты там
жила?
— Извините,
но я не хочу вспоминать об этом. Я жила там, как
и все остальные преступники. Лучше вы расскажите про себя. Кому
вы наняли нянечку?
— У тебя
родилась сестрёнка, — сказала мама. — Ей уже два
с половиной года.
— А как
вы её назвали?
— Кариной.
— Покажешь?
— Конечно,
только сначала поешь.
— А можно
мне поговорить со своей дочерью? — спросил Роберт, заходя
на кухню. — Выйдите, пожалуйста, все…
— Роберт…
— произнесла Людмила, пытаясь остановить своего мужа.
— Я сказал,
выйдите!!!
Бабушка
и Людмила вышли, а Роберт стоял, поджав губы, смотря на свою
дочь. «Господи, как же мне попросить у неё прощения?»
— Почему
ты меня так не любишь? — спросила Влада. — Скажи, что
я сделала не так? В чём я ошиблась? В чём ошибся
ребёнок, которому едва-едва исполнилось восемнадцать лет? За что
ты меня так ненавидишь? Неужели я была настолько плохой дочерью, что
ты так возненавидел меня?
— Я люблю
тебя, — произнёс Роберт, пытаясь переубедить свою дочь в обратном.
— Неправда!
Не ври! Ты никогда не любил меня. Ты никогда не дарил
мне подарки! Не поздравлял меня с днём рождения! Ты никогда
не говорил мне слова «люблю», когда я была даже маленькой.
Ты даже доброго и ласкового слова не сказала мне за всю мою
жизнь. А вот братца моего ты всегда баловал. Баловал моего
брата-близнеца, но никак не меня. Меня ты просто игнорировал.
А чем я хуже него? Тем, что я девочка? И Карину
ты будешь так же ненавидеть?
Роберт
со всего размах ударил Владу по щеке и сказал:
