— Утихомирь
свою истерику, замолчи и выслушай меня.
— Не буду
я тебя слушать! Это ты меня выслушай! Из-за тебя я просидела
четыре года в заключении. Из-за тебя мне отрубили палец, изуродовали лицо,
а также и всю мою жизнь. И всё из-за твоей работы и из-за
твоих принципов… — Влада скинула со стола тарелки, которые на осколки
разлетелись по всему полу. — Ты даже не можешь представить,
насколько испорчена моя жизнь. И тем более ты не можешь
представить, как мне дерьмово, когда вспоминаю, как меня украли, как надо мной
тогда поиздевались… А Олегу везёт, что он мальчик и если бы
выкрали его, то не смогли бы поиздеваться над ним так, как
издевались надо мной!!!
— Они тебя
изнасиловали? — спросил в ответ Роберт.
— Да, папа,
они меня изнасиловали меня, ту, которой всего было восемнадцать лет,
в то время я ещё была ребёнком, ничего не смыслящим
в жизни и не тронутая ни одним мужчиной. И из-за чего?
А всё из-за тебя, из-за твоей работы. Я всё перетерпела
с мыслями, что ты, может, всё забудешь, простишь меня за моё плохое
поведение в детстве. Но я ошиблась… Я не встречала человека
черствее тебя!
После этих слов
Влада на всех своих негативных эмоциях перевернула стол.
— Скажи,
папа, ну почему я тогда не умерла? Почему они меня
не убили? Почему заставили страдать?
Влада села возле
перевёрнутого стола, рыдая навзрыд. А Роберт стоял и не знал,
что делать… У него щекам тоже потекли слёзы. Он до этого момента
и не представлял, как его дочери плохо. «Господи, ну почему всё
так трудно? Что мне делать? Что мне сделать, чтобы она меня простила? Девочка,
наверное, теперь ненавидит всех мужиков, а меня сильнее всех!»
— Чёрт!
— прорычал сквозь скупые мужские слёзы Роберт и, пнув со всей силой
ногой валявшуюся недалеко от него перевёрнутую табуретку, и ушёл
с кухни, приговаривая при этом. — Какой же я слабак!
Влада тем временем
поднялась с пола, поставила разбросанную ею мебель на места.
— Простите, —
сказала она, вытирая со своих щёк слёзы, когда на кухне уже стояли
бабушка и Людмила. — Я сейчас всё уберу.
— Мы сами
уберем, — отозвалась бабушка.
— Извини,
бабушка, но я всегда сама убираю всё за собой.
— Странно
слышать эти слова от тебя. Раньше ты никогда не убирала
за собой.
— Это было
в прошлой жизни, четыре года назад. А по прошествии этого
времени я изменилась.
Влада быстро
убрала осколки и подмела пол, взяв свой рюкзак, она сказала:
— Я пошла.
— Куда?
— спросила с волнением Людмила.
— Мне нужно
прогуляться… Сейчас я не хочу здесь оставаться.
— Когда
ты вернёшься?
— Не знаю.
Влада вышла
из дома, я оглянулась. На крыльце стояла бабушка
и провожала её взглядом. Из дома в этот момент выскочил
и побежал за своей сестрой Олег.
— Я с тобой, —
сказал он.
— Тебе
от папы не достанется?
— Нет.
Я уже давно взрослый мальчик. Принимаю решения самостоятельно.
— А я хотела
побыть одна, но, как говорится — одна голова хорошо, а две лучше.
Пошли обмозгуем кое-что… Ты на меня не злишься?
— За что?
— За то,
что я говорила отцу на кухне про его любовь к нам.
— Мне
не за что злиться на тебя, ты говорила правду. В твоих
словах одна лишь правда. Только папа раньше не осознавал этого. Но…
И меня он не сильно любил, как тебе кажется. Хотя всё же
его внимание перепадало мне больше, чем тебе и в этом я тебе
завидую. Именно поэтому я был замкнутым в себе ребёнком. Мне было
неловко находиться под пристальным наблюдением нашего отца.
