Читать онлайн Бордерлесс - Бордерлесс

Тот день пошел насмарку с раннего утра. Отцу за каким-то чертом понадобилось залезть в мамский чатик и прочитать, что его сын вчера на алгебре спорил с учительницей, сорвал урок и вообще вел себя неподобающе. Учительница прислала гневное сообщение, сдобрила его кучей рыдающих смайликов и все (мамочки, отцов-одиночек было мало и они отмалчивались) принялись ее успокаивать и советовать Бориному отцу как воспитывать сына.

Отец – юрист до мозга костей, спросил у Бори: что, собственно, случилось? Боря рассказал как было: действительно, на уроке алгебры он задал вопрос учительнице: нафига тратить время на изучение формул и правил, когда их можно применять прям сходу? Ну, вот записали формулу на доске, и вперед! Чего ее мусолить целый урок и показывать, как она может работать в таком примере, или так, или эдак. Не проще ли сразу на опыте все изучить? Собственно, все. Дальше учительница принялась кричать, выгоняла из класса сначала Борю, потом велела ему, бесстыднику, остаться, а уйдет она, в общем, раскипятилась так, что остужали ее в учительскойвсю большую перемену и следующие пол урока.

Поведение учительницы отец Бори оправдывать не стал, сказав, что ей, конечно, стоит научиться работать с возражениями, а Боре следует быть более тактичным и вежливым. Скандала могло бы и не быть, если бы в Боре его внутренний ёрш не зацепился за главное.

А главное состояло в том, что вопрос пустой траты времени был для Бори не праздный, а идеологический. Он считал, что одиннадцать лет учебы в школе никому на пользу не идут. Поскольку с отцом в этом самом месте мнения расходились, скандала избежать не удалось. Папа считал, что занятость в школе это не только учеба, но и социализация и прочее бла-бла-бла. Боря закатил глаза и выдал, собственно, то, что стало детонатором утреннего конфликта:

– Ты еще скажи, что не все школьники одинаково сообразительны, и поэтому все должны плестись на их уровне.

Дело было за завтраком. Отец откладывает вилку и нож и говорит:

– Сынок, собственно для того ты и в школе. Научиться уважать людей с разными способностями. В жизни тебе это пригодится.

И понеслась. Папа никогда не повышал голос и не переходил на ругань или истерики, в отличие от Бори. Однако в последнее время отец развил суперспособность выедать мозг до черепушки спокойным, ровным голосом, доводя Борю до неистовства. Короче, через пять минут закипания Боря уже кричит, что изучил вопрос вдоль и поперек, оценил все риски и подводные камни и считает необходимым: а) перевестись экстерном в восьмой класс, а далее в девятый, и все за год, ну, максимум, за полтора; и б) получить эмансипацию прямо в первый же день шестнадцатилетия.

– Для чего тебе эмансипация? – Спрашивает отец. С едой он закончил едва начав, и прибирался на кухне, не упуская сына из поля зрения.

– Чтобы самому решать, куда я потрачу свои годы жизни!

– Но я вроде бы не мешаю тебе ничего решать.

Боря мог бы согласиться с этим, но не сейчас. В его голове сразу всплыли какие-то запреты вроде принудительных отписок от ютуб-каналов, где слишком много политики и не ясно, какой направленности, или запрет на поздние тренировки (а в зале в это время вообще никого, ничем не воняет и сауны всегда свободные). Но он понимал, что это едва ли можно назвать ну прямо запретами. Ютуб-каналы не в счет, потому что запрет хоть и был, но Боря его не оспаривал – действительно, чернуха (и в мирное время он объяснял отцу, что хочет быть в курсе и той, и другой повесток, с чем отец не согласиться не смог).

– Я с этим не согласен, – заявляет Боря аргумент, который ненавидит сам. Если после этих слов не следует продолжение, то это никакой не аргумент, и Боря сам мог кого угодно отменить за эти слова, включая учительницу алгебры, которая, собственно, сама же и нарвалась, когда на доводы Бори о пустой трате времени сказала, что не согласна с ним и точка.

Разговор на этом закончился, Боря уплелся в комнату заниматься рюкзаком, а отец шуршал в коридоре, собираясь на работу. По негласному правилу, после ссоры Боря ездит в школу сам, чтобы остыть. И не выходит, пока отец не закроет за собой дверь.

Больше всего в этой ситуации Борю раздражало то, что он не мог понять, чего он вскипятился. Факты, как говорит папа, на лицо: учительнице дерзил, урок сорвал. Все так. Это недопустимая история, тоже факт. Если тебя не устраивает, как проходит обучение, используй цивилизованные способы – домашнее обучение, экстерн, другая школа. Что угодно, но не становись дикарем. Боря был полностью с этим согласен, но все же спорил, сам не понимая зачем. Спокойствие папы тоже нельзя назвать насилием, как бы не хотелось. И нельзя сказать, что он не заступился за Борю – потому что условных люлей Боря получил дома, наедине, а не в мамском чатике или, чего хуже, в школе. В общем, куда не посмотри, кругом Боря виноват и не прав. От этого легче не становилось.

На уроках Боря просидел пялясь в окно, периодически сам себя одергивал – как же, станешь тут эмансипированным и окончишь школу экстерном если на уроках мух считать. Однако же сконцентрироваться на учебе ему так и не удалось, и когда прозвенел звонок с последнего урока, он пулей вылетает из класса и мчит домой. На его телефон сыпятся сообщения от друзей, с которыми они (вроде бы) договорились погулять после уроков, но Боря их игнорирует. Как и сообщение от папы, где он спросил как проходит день. Боря все еще зол и все еще не понимает, на кого конкретно.

Дома он собрал спортивную форму, положил в рюкзак два яблока и вышел на улицу. Сидеть дома не хотелось, делать уроки тоже. Он поехал в книжный магазин на Арбате, самое верное место для траты времени. Сколько бы его ни было, всегда можно утилизировать здесь. Карманных денег у него было достаточно чтобы купить пару книжек, на которые он нацелился. Поэтому Боря бродит меж книжных стеллажей, неся под мышкой уже выбранные книжки – новых Стивена Кинга и Джона Гришэма. Это были автопокупаемые авторы у Бори, и отец иногда брал читать Кинга, а вот Гришэма на дух не переносил. Система американского права ему не нравилась. А вот Боре нравилась. Системы права вообще штука интересная, если не ботаник какой-нибудь о них рассказывает. А Джон Гришэм ни разу не ботаник.

Боря завернул в отдел с литературой на иностранных языках и мог тут купить что-то еще, если бы не та девушка. Сначала он не понял, чего она улеглась на пол. Есть, конечно, полки внизу, но вполне себе можно присесть на корточки или взять табуретку (он оглянулся – точно, вот стоит одна). Пол ведь грязный, на улице февраль, слякоть и реагентные лужи… Девушка лежит между двумя шкафами лицом вниз. В отделе никогда никого, и она могла пролежать тут целую вечность. Он подходит ближе. Обычного телесложения девушка, джинсы, свитер, кроссовки, русые волосы собраны в хвост. Боря наклоняется и трогает ее за плечо.

– Простите, – говорит он, – вам плохо?

Вопрос был из серии «Ты спишь?».

Девушка не отвечает. Боря кладет книги на полку, чтобы освободить руки, и пытается перевернуть девушку, но она не поддается. Тело тяжелое и схвачено напряжением, словно судорогой. Боря отпрянул. Он читал, что после смерти в теле начинаются всякие там процессы и происходит трупное окоченение. Как оно выглядит в реальной жизни Боря не знал, и вообще-то, знать-то и не хотел. Он дотрагивается до ее шеи, пытается нащупать пульс, но тоже не делал этого ни разу, и не понял, что именно делает. Однако отметил, что кожа у нее была теплая и, кажется, шея немного двигается. Значит, дышит, а раз теплая – значит, пока жива.

Он выбегает из отдела, ищет глазами ближайшую продавщицу и зовет ее. Не очень любезная дама в очках с толстыми стеклами неторопливо следует за Борей, даже несмотря на то, что он сказал ей о некоем ЧП, произошедшем в отделе с литературой на иностранных языках.

– Людочка, что с тобой? – Восклицает нелюбезная дама, увидев распластавшуюся на полу девушку. Точно, на девушке нет куртки и она нигде поблизости не валяется, значит, она работает в этом магазине.

– Ей плохой судя по всему, – говорит Борис. – Надо вызвать скорую, можете воспользоваться моим телефоном. Вот, держите, я уже набрал 112.

Боря и сам мог бы вызвать врачей, ничего сложного в этом не было, но голос у него был детский и на линии его никогда всерьез не воспринимали. Даже когда он пытался вызвать скорую маме, ушло минут пять на выяснения, и только потом диспетчер приняла вызов. Продавщица схватила телефон, довольно быстро управилась с расспросами и вернула Боре трубку.

Стали стягиваться зеваки. Люди с любопытством смотрели на попытки одной продавщицы привести в чувство другую, шептались, а кто-то даже достал телефон и принялся снимать. Девушка на полу не поддавалась – как лежала на животе лицом вниз, так и продолжала.

– Есть среди вас врач?

Никто не отозвался. Когда приехали врачи, Боря слинял. Время уже близилось к семи, а ему еще хотелось забежать в сауну до тренировки. Он не был уверен, что с девушкой все будет в порядке, кажется, произошло что-то непоправимое. Никто не уляжется на грязный пол в чистой одежде, да еще и лицом вниз. И еще будет сопротивляться, когда пытаются перевернуть. В общем, плохо дело.

На метро Боря доехал до «Люблино», где располагался спортивный клуб. Занял свой любимый шкафчик с номером 424, разделся до трусов и засел в хамам. Люди здесь делятся на два типа – одни приходят поболтать, а другие расслабиться и помолчать, не мешая никому. Боря относился ко второй категории, и с неудовольствием увидел двух парней, которые громко обсуждали прошедшую тренировку, разложив писюны на полке. Тоже отдельная категория, которые везде ходят голышом, не прикрываясь даже полотенцем. Как будто кому-то приятно все это лицезреть. Парни болтали без умолку, а Боря закипал не только от горячего пара. В конце концов ему надоело слушать их, он вышел из хамама, помылся в душе, натянул плавки и вышел в зону бассейна.

Тут, видимо, тоже произошло ЧП. На островке, где сидят тренеры и командуют кому, куда и с какой скоростью плыть, собралась толпа вокруг кого-то, кто был загорожен голыми спинами и попами в плавках и купальниках. Люди в бассейне примкнули к бортику, никто не плавал, музыку выключили.

– Что случилось? – Спрашивает Боря у парня, стоящего ближе всех.

– Парнишка в бассейне захлебнулся, – отвечает он. – Просто пошел ко дну, его тренер вытащила. Скорая уже едет.

– Он жив?

– Не знаю.

Мальчика увезла скорая, и ходил слух, что парень выжил. Во всяком случае, увозили его на каталке, а не в черном мешке. Тренировку в бассейне, естественно, отменили: тренеры отправились в офис, чтобы писать объяснительную и давать показания.

Боря решил, что все же поплавает. Он надел лопатки для плавания, поставил на часах таймер на сорок минут и прыгнул в воду. После душа и долгого стояния у бортика тело успело охладиться, и вода была как парное молоко, от восторга Боря даже негромко хрюкнул.

Как всегда, в воде он не думал ни о чем, кроме техники дыхания и плавания. Если бы он занимался наверху, в зале или хотя бы в классе с группой, может он бы и проанализировал чему стал свидетелем: две скорых, два ЧП с разницей в час от силы. Что это может значить? Просто события, не связанные друг с другом? Или нечто большее?