– Кирилл, сынок. – обнимает, осматривая с ног до головы: – Бог мой, как я соскучилась!
Берет за щеки, и я вижу слезы в ее глазах.
– Как дела, Ольга Николаевна?
– Ой, какие дела? Как ты, родной? Когда вернулся? Почему не сказал? Мы бы поехали, встретили бы. Почему не живешь в усадьбе? – сыпет вопросами, а я обнимаю ее за плечи, хватая печенье с вазы.
– Тормози, Николаевна, я не запомню всех вопросов. – усмехаюсь, а она театрально бьет по плечу.
Затем женщина переводит взгляд в проем, и видит там жену моего отца.
– Наталья Дмитриевна. – тут же собирается, превращаясь в робота.
То, к чему привыкли здесь живущие люди, и то, что я никак не мог повторить.
– Я просто тоже рада видеть Кирилла. – неочевидным взглядом видна реакция моей старушки.
Даже и говорить не стоит про любовь и уважение.
– Да. – кивает она в ответ: – Кирюш, хочешь чего? Мясо есть, рыба? Что приготовить на ужин?
– Я ненадолго. – нарочито громко отвечаю, чтобы некоторые особи услышали.
Хотя, и так плевать, услышит она или нет, все равно наговорит отцу с три короба.
– Ах.. – вижу как Николаевна расстраивается, но держит марку: – Кофе выпьешь?
– Если только с тобой. – посылаю ухмылку, добавляя: – Наедине.
Прекрасно знаю, что лишний человек в этом помещении все слышал, а моя старушка отворачивается, пряча улыбку.
И спустя три, два, один, мы слышим звук удаляющихся каблуков.
– Ну и наглец! – причитает Николаевна.
– Ты бы так не смогла. – сажусь за стол: – Ну что, как тут?
Она отвлекается, наконец, выключая плиту и садится рядом.
– Как…да все по-старому, сынок. Отец работает днями и ночами, дисциплина прежде всего. Наталья, она исполнила свою мечту, и в конце концов, полностью сделала ремонт на втором этаже. Только недавно отстрелялись. Хоть спасибо, на кухню дали ее не пустить, иначе бы не знаю, что сделала. – качает головой: – В остальном…все также, Кирилл.Ты как? Когда вернулся?
– Месяц назад получил добро от нашего величества. Восстановился в университете, сам не пойму зачем туда хожу… – посылаю усмешку, а перед глазами снова Коротышка.
– Соскучился? – тихо задаёт она вопрос.
– Если только по кладбищу. – снова обнажаю ухмылку, но отдает она горечью.
– Я хожу к маме, не переживай. – отвечает поглаживая руку.
– Знаю, был уже там. Ты здорово придумала.
И это правда, вокруг памятника теперь клумбы с цветами и вазоны, уверен, если бы она была жива, то оценила бы.
– Спасибо, сынок. – поджимает губы, а на глазах выступают слезы.
Да, мать была наверно тем человеком, который склеивал этот дом. Заряжал его атмосферой чего-то теплого и уютного.
А когда ее не стало, все полетело на дно. Мне было четырнадцать, и с того момента, как говорит отец, он потерял и сына.
Очевидно, мы сейчас вспоминаем те последние дни с мамой, потому что тихонечко шмыгая носом, Николаевна вздыхает.
– Кирилл Константинович. – слышу позади домоправителя и понимаю, что кое-кто освободился: – Вас ждет Константин Сергеевич.
Николаевна кивает, спохватившись вновь за плиту, а я делаю глубокий вдох и готовлюсь к встрече.
