– Надеюсь, ваша светлость, вы простите меня, – обратился к ней Арлан Кавайон, когда она промокнула губы салфеткой, – если я оставлю вас на несколько часов? Задолго до того, как я узнал о вашем приезде, я условился о присутствии на одном мероприятии, и отменить всё теперь было бы не очень удобно.
– О, ваша светлость, разумеется! – Эви постаралась скрыть свою радость.
Почему-то именно Арлан и пугал ее в этом доме больше всех, и она предпочла бы признаться во всём тогда, когда он уедет. Герцогиня и ее дочь наверняка сумеют понять ее лучше.
– Прошу прощения, что нарушил ваше уединение!
Незнакомый мужской голос раздался прямо за ее спиной, и Эвелин подпрыгнула от неожиданности.
– Ну, что ты, Тео, никакого беспокойства! – Кавайон указал кому-то на свободный стул. – Знакомьтесь – подруга моей сестры княжна Диана Деламар. А это – мой старый друг граф Теодор Реверди.
Эвелин посмотрела на гостя и едва сдержала восторженный вздох. Этот граф словно сошел со страницы книги ее романтических грёз. Она неплохо рисовала и в юности часто изображала на листах бумаги мужчину своей мечты. Он был как раз таким – длинные, до плеч волнистые волосы медного цвета, голубые, с прищуром глаза, атлетичная фигура, которую отнюдь не скрывал, а только подчеркивал дорогой костюм.
Повзрослев, она поняла, что ее фантазии – не более, чем отголоски прочитанных романов о любви, и увлеклась Реми, который ничуть не был похож на нарисованный ею образ. Но теперь, когда объект ее девичьих мечтаний вдруг появился прямо перед ней, она впервые подумала о том, что, возможно, история, в которую она вляпалась, не так уж и плоха.
Конечно, Арлан Кавайон был ничуть не менее красив, но у него была классическая красота, от которой веяло холодом как от статуи в музее. А вот его сиятельство был совсем другим.
– О, а мы с ее светлостью уже знакомы, – Реверди широко улыбнулся и посмотрел на нее в упор. – Я имел честь быть представленным княжне, когда приезжал в Деламар на отдых.
Он словно вылил на нее ведро холодной воды. Эви почувствовала дрожь во всём теле, и дрожь эта была вызвана отнюдь не вожделением, а страхом.
– Вот как? – хмыкнул хозяин. – Ну, что же, это прекрасно! Тогда вы найдете тему для беседы, пока я отправлюсь, чтобы переодеться. Еще раз прошу прощения, ваша светлость, за свое вынужденное бегство, – он поцеловал Эви руку и удалился.
А она сидела, опустив голову, не решаясь посмотреть на графа Реверди.
– Вы ничего не хотите мне сказать, мадемуазель? – его слова звучали как набат. – Ну, что же, если не хотите, то я, пожалуй, скажу сам. Я видел княжну Деламар только один раз, но этого вполне достаточно, чтобы понять, что вы – не она. А теперь извольте посмотреть на меня и сказать, кто вы такая и что вы здесь делаете?
– Простите, ваше сиятельство, – Эви всё-таки осмелилась поднять на него взгляд, – я вам сейчас всё объясню. Возможно, вы не поверите мне, но, клянусь, я буду говорить чистую правду!
Рассказывала она путанно, перескакивая с одного на другое, но ей показалось, что граф понял ее. По крайней мере, он не перебивал и не задавал дополнительных вопросов. Но когда она уже в который раз повторила, что изначально приняла поездку в карете за подарок Реми, ее собеседник всё-таки не выдержал:
– А ваш жених был склонен к подобным романтическим жестам прежде?
Она покачала головой – нет, за ним подобного никогда не водилось. Но всегда же хочется верить в лучшее в близком человеке, правда?
