Эви облегченно вздохнула. История любви княжны Деламар ее ничуть не интересовала. Главное было, что княжна жива и может подтвердить, что она, Эвелин, не сделала ей ничего дурного.
– Ну, что же, она может оставаться там, где она и находится. Пусть только она подаст весточку своему отцу, что с ней всё в порядке. А я уеду от Кавайонов прямо завтра – отравлюсь посмотреть Аньер, доберусь до аэропорта и улечу куда-нибудь на первом же рейсе. Тогда, возможно, никто и не догадается, что здесь была не настоящая княжна. Все решат, что она, познакомившись с Арланом Кавайоном, составила о нём не самое приятное впечатление и сбежала из-под венца.
Этот план показался Эви вполне осуществимым, но граф Реверди, похоже, так не думал.
– Если бы всё было именно так, мадемуазель, то я охотно бы с вами согласился. Но дело в том, что княжна как раз не хочет выдавать свое местонахождение, опасаясь, что отец силой вернет ее домой. Так что тот факт, что вы невольно выдали себя за нее, играет ей на руку. Из разговора с ней я понял, что она совсем не будет против, если вас обвинят в том, что вы умышленно поменялись с ней местами и теперь удерживаете ее где-то силой.
Эвелин замерла, не веря своим ушам.
– Но как ее светлость может быть столь жестока? Разве она не понимает, чем мне это может грозить? Я окажусь в тюрьме, и моя репутация будет испорчена.
Граф усмехнулся:
– Я полагаю, мадемуазель, ваша репутация волнует ее светлость меньше всего. Вы своими действиями дали ей возможность оставить ложный след, и она намерена этим воспользоваться.
– Но вы же, ваше сиятельство, сумели ее отыскать? И вы разговаривали с ней! И сможете подтвердить это в полиции! – Эви уже едва не плакала. Всё произошедшее настолько шокировало ее, что только в графе Реверди видела она свою единственную надежду выпутаться из этой истории без особых последствий.
– Понимаете, мадемуазель, я был бы рад вам помочь, но, к сожалению, когда я разыскал ее светлость, она взяла с меня слово, что я никому не расскажу о том, где она находится. Более того – я пообещал ей, что вообще не скажу никому о нашем разговоре. Да, сейчас я в какой-то степени нарушил это слово, но более делать этого не намерен.
– Но вы не можете так со мной поступить! – Эвелин, забыв об осторожности, сорвалась на крик. Чудовищность ситуации сводила ее с ума. – Я понимаю, вы – дворянин и привыкли держать свое слово. Но разве вы не понимаете, что только вы можете подтвердить, что я ни в чём не виновата? Что только нелепая случайность и мое глупое любопытство привели меня сюда! Вы обязаны мне помочь!
Граф поднес палец к губам, призывая ее не кричать. И сам перешел почти на шепот:
– А понимаете ли вы, мадемуазель, на что вы обрекаете меня самого? Княжеская дочь попросила меня о весьма важной для нее услуге, которую я пообещал ей оказать. Если я нарушу слово, в ее лице я наживу могущественного врага. А с вами мы едва знакомы. Так с чего бы мне становиться на вашу сторону?
– Но это не только моя сторона, но и сторона Кавайонов! Княжна решила обмануть не только своего отца, но и вашего друга. И если вы не поможете мне, я не стану молчать. Я расскажу и о вашем участии в этом деле.
Она разрыдалась, и граф протянул ей платок.
– Подумайте, мадемуазель, стоит ли мне угрожать? Если вы решите впутать меня в это дело, то лишитесь поддержки единственного человека, который вам сочувствует. К тому же, вам никто не поверит. Моя репутация безупречна. Я – сын одного из министров Верландии, и у меня много влиятельных друзей. А вот кто вы такая? Ну-ну, мадемуазель, перестаньте плакать. Вы неправильно меня поняли. Я вовсе не отказываюсь вам помочь. Но, поскольку, помогая вам, я лишаюсь расположения дочери князя Деламара, я хотел бы получить за это некоторую компенсацию.
