Но, пройдя от острова до линии предполагаемой установки сетей, мы ничего не увидели.
– Давай на берег. – Валерка сам был на румпеле. – Ещё сети накидывать, нам выставляться в любом случае надо.
Новую ставку мы протянули так, что её конец был примерно у начала ставки работающей. Манёвр, контролируемый Валеркой, удался, и уже через несколько минут он, довольный, подтягивал отработавшую сеть к борту. Стало уже достаточно темно, но вблизи, а я правил вёслами, всё было хорошо видно. Сначала показалось, что рыбы немного, и «главный» засомневался:
– Слышь, может, давай пройдём по ней, рыбу повытаскиваем, а сеть оставим. Что-то, по-моему, мало…
Но, поднимая сети, мы поняли, что рыба есть, только ближе ко дну. Поэтому, протянувшись до конца, подняли груз и начали собирать дель вместе с рыбой в ванны. Судака было много! Тускло-блестящие, длинными, тяжёлыми брусками они падали в ванну, глухо начинали биться, но вскоре затихали, задавленные такими же следующими. Трёх ванн не хватило, и мы продолжали выбирать сеть уже просто в лодку. Я смотрел на выныривающих из воды рыбин, глухо стучащих о дно и борта́, но не мог избавиться от мысли, что жду со страхом, как сеть поднимет из воды Юрка́ или Серёгу. И, словно угадав мои мысли, прерывающимся от усталости голосом заговорил и Валерка:
– Тихая осень нонче… А течения здесь, в пойме, нет. Поэтому их никуда отсюда не утянет, если, конечно, шторма не будет. А всплыть не успеют, скорее всего. Вода уже холодная и ещё больше остывает. Время к зиме всё же.
Он с пугающей будничностью, с явным знанием дела говорил о погибших. Во мне это вызывало протест, хотя, скорее всего, дело обстояло именно так.
Валерка вдруг приостановился и, подработав сетевое полотно, резко закинул в лодку здоровую, килограммов на восемь – десять, щуку, с радостью в голосе отметив: «И такие бывают», монотонно продолжал объяснять.
– Летом гораздо быстрее это происходит, в тёплой воде. Если они всё же там, – он указал рукой в воду, – поднимет их уже под лёд, в который они встынут до тепла. А весной всё вмороженное в лёд первым вытаивает. Только лишь бы сильно не опоздать: ворон, сорок и всякую дичь, которым в радость сладкая человечина, никто не отменял! Хотя ещё, возможно, родные тралы вызовут, те ползают, бывает, поднимают…
Наконец сеть закончилась. В лодке шевелилась, била хвостами, шлёпала жабрами огромная гора рыбы.
– Килограммов двести на вскидку, двести пятьдесят… Вот тебе и начало положено. Везёт тебе, студент!
Он развалил гору рыбы по лодке, убрав крен одной стороны, подкачав бензин, запустил мотор и, неторопливо закурив, включил скорость.
В этот первый для меня раз, мы взяли двести килограммов судака! Сдав его на следующий день и получив за одну рыбалку денег, как за месяц работы на «хозяина», я теперь уже точно решил – моё!
Назавтра Валерка прибежал с утра и, пока я собирался, объяснял мне и сидевшему на кухне бате:
– Родня Серёги вызвала тралы. Он, оказывается, на них работал, начальство пошло навстречу. Нам надо кровь из носа сети снять. Они всю пойму тралить будут…
Часа за два сняв сети, мы ушли на остров и, выбирая рыбу, наблюдали, как довольно большие катера, нами называемые «сотки», распустив трал, медленно, «дорожками» ползали по пойме. На пятом проходе катера, застопорившись, сошлись и подтянули баркас. Не вытерпев, мы, отложив работу, причалили к катерам. Рыбаки, не удивляясь и не отгоняя нас, громко объясняли ситуацию:
