– Где же взять такое «солидное»? Мою двушку в «хрущёвке», разумеется, можно продать, но с этого не разбогатеешь. Конечно, пару лет где-нибудь в тёплой Греции можно будет продержаться на овощах и фруктах. А дальше что? Опять на русские галеры наниматься?
Воркунов умолк, и некоторое время шаркал ногами, понуро глядя на выщербленную мостовую.
– А может быть, графиня нам поможет слегка разбогатеть, – не выдержал я паузы, – может сейчас что выгорит? Не на этот ли вариант намекает твой родственник?
– Да что ты, – небрежно взмахнул рукой Михаил, – мне все Пашкины намёки представляются полной лабудой. Не обращай внимания.
– Почему же?
– Так ведь наш Павлуха по жизни большой фантазёр. К тому же, закончил какой-то заочный литературный факультет и сейчас проходит стажировку в местной газете. Грезит сенсационными статьями и по ходу дела собирает по окрестным деревням местный фольклор. Видать и эту байку где-то накопал среди тракторов и овинов. Глупости всё это, обычное ребячество…
– Не скажи, дружочек, – горячо возразил я, – как показывает жизнь, случаи всякие бывают. Взять бы хотя бы мое прошлогоднее путешествие в Энск. Начиналось-то всё с одной-единственной серебряной пули с местного кладбища, а во что потом вылилось! Ты подумай сам, я же рассказывал. Если такое количество всевозможных ценностей и удивительных раритетов обнаружилось в, никому толком не известном, городишке, то трудно представить себе, что может отыскаться в закромах самой настоящей графини!
– Думаешь? – беспокойно завертел головой Михаил. Так ведь ты же всё равно всё упустил, и хорошо, что счастливо отделался. Хотя…, не всю же дорогу нас будут преследовать неудачи! Должно хоть раз и повезти. А в принципе он парень серьёзный, – в задумчивости обхватил он пальцами подбородок, – не трепач какой-нибудь. Но подозреваю, он и сам не слишком осведомлён. Черканул только несколько строк, вот и всё. Так что…
– Так что можно будет написать ему, – подхватил я его неспешную мысль, – и задать несколько наводящих вопросов.
– Не вижу особой необходимости в такой срочности. Писульку я ему, разумеется, отпишу, однако расспрашивать о давно почившей старушке…, мне кажется не слишком тактично.
– Ну, ты брат, даёшь! – демонстративно пожал я плечами. Кто знает, какие сведения достались вашему Павлу? А вдруг речь идёт об уникальной информации, которая поможет нам реально отыскать совершенно необычные и дорогие раритеты! Ты подумай и долго не тяни кота за хвост! А то, как меня критиковать за неизбежные промахи и неудачи, так ты первый, а как появилась возможность раскопать что-то самому, то тебя будто подменили. Кто знает, а вдруг представляется шанс в одночасье выбиться в люди? Пройтись в белых штанах по улицам Рио-де-Жанейро, выпить чашечку кофе на Эйфелевой башне, позагорать на пляжах Акапулько? Жизнь, дружочек, у нас всего одна, и добрую её половину мы с тобой уже бездарно растратили. Вначале дружно строили социализм, а потом безжалостно его разрушали. Пора бы уж перестать заниматься подобной ерундой и попробовать осуществить нечто более нужное и разумное.
Больше о письме сызранского племянника мы в тот день не вспоминали. Однако в электричке, воспользовавшись тем, что Воркуновы безмятежно задремали под стук колёс, я быстренько переписал обратный адрес Павла с конверта в свою записную книжку. Адрес был довольно простой: Сызрань, улица Лазо, такие-то дом и квартира, а фамилия корреспондента была ещё проще – Зацаринный. Редкая фамилия, запоминающаяся с определённым намёком, мол, мы не где-нибудь, а прямо за царями стоим!
