Бронзовый крест, золотая печать - страница 7

В моей душе постепенно сформировалась твёрдая уверенность в том, что я больше никогда в жизни не вспомню о скончавшейся в далёком Шанхае беженки из чуть менее далёкого Симбирска. Я ошибался. Казалось бы, давно забытая история каким-то чудом вдруг очень скоро восстала из небытия и понесла меня по таким городам и весям, о которых я не мог ранее и помыслить. Но в тот вечер я совершенно не подозревал о надвигающихся событиях, поэтому лёг спать, напрочь выбросив из головы и племянника Михаила и его, по всей видимости, высосанную из пальца историю.

Однако, как это часто случается с излишне романтическими особами, уже на следующее утро меня начала грызть совесть. Поначалу не сильно, но всё же довольно чувствительно. Хотя я был уверен в том, что полностью разоблачил хитрую уловку Паши Зацаринного, но в то же время прекрасно понимал, что в его действиях не было однозначно злого умысла. Ему ведь наверняка просто не терпелось самому поскорее разобраться со столь удивительной историей, в которой участвовала столь нерядовая женщина! В конце концов, после получаса метаний и колебаний я решил написать ему вежливое письмо, в котором постарался бы спустить наши дальнейшие отношения на «тормозах». Усевшись за компьютер, я принялся копаться в разбросанных по столу листочках бумаги в поисках записанного вчера вечером электронного адреса Зацаринного. Отыскав его, я включил монитор, на котором тут же возникла вчерашняя статья. Машинально пробежав её глазами, я словно нарочно зацепился за строчку расположенную прямо в центре экрана. А фраза эта была такая: «Вернувшись из Петрограда, она обнаружила разгром и разорение: скот зарезан, дома сожжены, золотой сервиз на 400 персон разбит, а коллекция миниатюр исчезла».

Сведения о том, что именно было разбито, сожжено и разгромлено меня не взволновали, но вот окончание предложения невольно заставило слегка задуматься, если не насторожиться. Исчезла коллекция каких-то миниатюр! Каких именно? Сам по себе факт был заурядный, в те безумные годы так и вообще – едва ли не регулярный. В дни бесславного крушения столь обширной империи, каковой, несомненно, была Российская, каждый день, да что там день, каждую минуту терялась бесценная коллекция, сгорало поместье или вдребезги расколачивался сервиз аж на четыреста персон! Но в данном, конкретном случае некий слабый росток надежды, словно бы пробившийся на поле одинокий листочек редиски, указывал на то, что с наследством графини всё же есть некая неясность и требуется незамедлительно уточнить некоторые моменты.

Поэтому второе моё письмо Павлу было хоть и коротким, но предельно конкретным. В нём я просил его уточнить, что именно его информатор имел в виду под тем мифическим кладом, который тот чаял отыскать на территории заброшенной усадьбы? Ответ на мой запрос пришел тем же вечером. Журналист честно признался, что не знает, что именно имел в виду пенсионер из Вельяминовки, но полагает, что есть всего два приемлемых варианта. Вот его собственные слова, сохранившиеся для истории в электронной памяти моего компьютера.

– На самом деле есть только два «объекта», которые могут явиться предметом дальнейших поисков. Известно доподлинно, что Екатерина даже в зрелые годы была не только прекрасной наездницей, за которой редко кто мог угнаться, но и страстной охотницей. И свою охотничью страсть она подкрепляла, так сказать, материально. В её конюшне содержалось не менее двадцати чистопородных скакунов, а коллекции охотничьего оружия мог бы позавидовать любой мужчина. Кое-что именно об этой коллекции мне удалось узнать из сохранившегося письма поручика Заславского своему дяде – помещику Ионе Трунову. В нём он упоминает не менее чем о двух дюжинах разнообразных гладкоствольных, нарезных ружей и карабинов, хранившихся у Перси-Френч в специальной комнате, примыкавшей к спальне. Среди них он особо выделяет немецкие и итальянские образцы. Ещё им упомянуто наличие множества кинжалов, ножей и даже сделанных на заказ в Швейцарии двуствольных пистолетов.