Я смотрел в открытые ясные глаза Натали, и видел в них смысл своего существования. "Она жива, она любит меня, и пока я жив, я люблю её, пусть будет любовь скоротечная, проходящая, но именно она даёт мне столько счастья, что никакое вечное блаженство не может сравниться с ним. Обладать ею и отдаваться ей, проникать в её мысли и самому высказывать ей вещи, может быть даже глупые, над которыми она может смеяться. Но это и есть переплетение наших судеб. Пусть мы недолговечны в этом мире, подобные пузырям на воде, но наш блеск, наше отражение света есть самое радостное, что мы можем испытать в этом физическом мире, и пока мы в нём живём и ощущаем его, о какой вечности может быть речь? Пусть мы излучаем из себя разный свет, но, именно, он создаёт жизнь и движение, именно, он создаёт наш внутренний мир, нашу внешнюю и внутреннюю жизнь".
Думая так, я продолжал говорить другое, и эта двойственность меня убивала. Я не был ещё готов для возвышенной Истины:
– А обращение нашего духа совершается, – говорил я, – когда всеми своими разумными силами он через веру и стремление к чистейшей вечной Истине избирает её для любви и любит только такую Истину, предпочитая её всему остальному. Но горячо любить Христа – значит проникать в него духовным порывом, раз он не только желанен, а и есть сама любовь. И когда дух по лестнице влечения поднимается к самой любви, он проникает в глубину этой любви – не во времени, а над всяким временем и над всяким движением мирского чувства. Как всякий любящий пребывает в любви, так все любящие Истину – в Христе, и, как всякий любящий любит силой любви, так все любящие Истину любят её силой Христа. Поэтому никто никогда не познавал Истину, не имев в себе духа Христа. И как невозможно быть любовником без любви, так никому невозможно обладать Богом без духа Христова, потому что только силой этого духа мы и можем поклоняться Богу. Оттого неверующие, не обратившиеся к Христу, не вмещающие свет славы его преображения, осуждены на мрак и тьму смерти уже тем самым, что отвернулись от жизни, которая есть Христос. Только его полнотой насытятся все через соединение с ним в его славе.
И тут мне пришла в голову мысль: "А может быть, Натали и есть тот самый могущественный Бог в женском обличие. Ведь любовь земная не противоречит любви небесной. И как может человек испытывать любовь к Богу, если он никогда не испытывал любви к женщине?! Как он может увидеть небесный свет, если на земле он жил впотьмах? Может быть, правы тысячу раз православные священники, служа Господу, когда они имеют свои семьи, любят своих жён и своих детей. Может быть, именно от этого их любовь к Богу удваивает, утраивает их силы, потому что они несут ответственность перед Богом не только за себя, но и за свои семьи, и усиленную ответственность за своих прихожан, которые тоже имеют свои семьи и любят их. И их рассудок не такой эгоистичный и фанатичный, как у тех священников, которые принимают целибат. В них больше любви и человечности. В них больше теплоты и снисхождения. Именно через любовь к ближнему и любимому человеку можно направить свой рассудок на любовь вечную.
Я продолжал говорить:
– А теперь я бы хотел сказать несколько слов о свете рассудка. Для различающего восприятия видимого нужен двоякий свет. Не дух зрения даёт имена цветам, а дух его отца, который в нём: этот дух, этот, исходящий из мозга, через зрительные нервы в глаз, сталкивается со встречным видом объекта, и возникает слитное ощущение; жизненная сила души удивляется этому ощущению и стремится различить его. Не тот дух различает, который в зрительном органе, но через него производит различение более высокий Дух.
