Будде моих миров. Стихотворения - страница 5



На ветру бельё колышется.
Здесь уснут – и не просыпаются,
Здесь умрут, но им всё дышится.
Повторяй слова потаённые.
Был тот дом иль нет между кронами?
Пусть твои грехи утомлённые
Бродят под листами зелёными.
Смерть – она во сне прекращается.
Мама, дом, бельё колышется.
Сон так сон, душа очищается,
Нет тебя, но ей всё дышится.
Повторяй слова потаённые,
Всё равно слова не услышатся…
Яблоневый цвет осыпается,
На ветру бельё колышется.

«На берег реки. Дымно…»

На берег реки. Дымно.
Хрустальная жуть: вышло,
Да так невпопад. Берег.
Сентябрь. Пять часов. Вечер.
Здесь легче дышать. Рифма
Нейдёт, знать, оно нужно.
А тень-то моя. Странно.
А где это я? Данность.
А кто это здесь? Птицы.
Молчат и парят в небе.
Парят надо мной в сини.
И всё это так, точно.
И всё это мне. Боже.

Грибные дожди

Там, где блещет крыло небес,
Там, где меркнут добро и зло…
Я хотел бы остаться здесь,
Если б не было тяжело.
Если б не было жалко вас,
Вас, наивных, ранимых, злых,
Вас, не ценящих миг и час,
Вас, не знающих, дорогих.
Дивный край, где пока одна
Жизнь, дарована и проста,
Где не время, а времена
На кресте, и нету креста.
Каждый первый судьбой храним,
Каждый первый не знает, где
Вдруг откроется перед ним
Путь его по ночной воде.
Та вода – она не река,
А ночные грибные дожди.
Ночь – твоя, она глубока,
Предсказуемое «не жди».
Ты не жди прекращенья зла,
Ты не жди, мол, утихнет боль.
Нет спасенья, судьба – мила,
Но настолько, насколько соль
Изглагольная – немоты,
Детской жалобы поперёк.
Я ребёнок, ребёнок ты,
И по-детски ребячлив Бог.
Что Ему пустые персты,
Не врачуют души они,
Что Ему отдельное «ты»,
Если Он прерывает дни.
Видишь, сходят грибные дожди
На остылые души землян.
Виждь – и внемли, и уходи,
Окрещён, позабыт, осиян!

Надпись на книге

К чему же дарственное слово,
Что нам обычаем дано?
Ведь так легко оно готово
И рифмою воспоено.
                 Да это нынче будто проза,
                 Напишешь: «Вам. На много лет».
                 Средь лета знойного, мороза
                 Поди читай, не зная бед.
Нет, это слово не напрасно
К концу столетия звучит,
Не безглагольно-безучастно,
А, может, Бог в нём говорит.
                 Ведь мы живём, – что наши жизни?! —
                 Недолог час, мы недолги,
                 И что печали, укоризны,
                 Когда столетия шаги
За нами поспешают споро,
И краток миг, и дорог час,
И время праздным разговором
Безмолвно вытесняет нас,
                 Хоть наши рифмы так чудесны,
                 Смешны, наполнены судьбой,
                 Как будто кто-то Там, безвестный,
                 Зовёт из облак за собой.
И, вышний зов не замечая,
Пусть все дороги сочтены,
Заварим чай, а после чая
Господние увидим сны.

«Что поделать душе, отлетевшей на зябком рассвете…»

Что поделать душе, отлетевшей на зябком рассвете,
Ослеплённо увидевшей солнце и солнечный ветер?
В абрикосовом небе иль небе холодно-белёсом —
Серебристо и быстро, скорее, над домом,
                                                               над плёсом.
Закругляется город, окраины неразличимы,
Остаётся река городская, всё тоньше и мимо.
Но в оставленном городе сонном никто не заметит,
Как вонзается звёздочка тусклая в дымку и ветер.
В неподвластно жестоком полёте, мигая, сгорая,
Та душа не гадает, достигнет ли ада иль рая,
Ведь при жизни земной вертикальный маршрут
                                                                 не укажут,
А душа, улетая, не зная, другой не расскажет.