Немного погодя после обеда Егор решил напомнить сестре о долге:
– Юль? – Он сидел за своим столом в углу комнаты и выполнял задания по русскому языку.
– Что? – Юля сидела на нижнем ярусе кровати и читала «Майскую ночь».
– Когда ты деньги отдашь?
Юля остановила чтение, но продолжала смотреть на текст.
– Чего молчишь? – спросил брат.
– А чего говорить?
– Так я спрашиваю, когда отдашь триста рублей?
Она вынула глаза из книги, на секунду направила их на Егора и снова опустила в буквы.
– Никогда, – ответил она.
– Что? В смысле? Почему никогда? Мы же поспорили. Ты же поклялась.
– Да, поспорили, да, поклялась, – спокойно подтвердила Юля, – но что, если у меня нет денег?
– Как нет денег? Зачем ты тогда спорила, если у тебя нет денег?
«Зачем я спорила? – проговорила она у себя в голове. – Дура потому что».
– Как хочешь, но ты должна отдать мне триста рублей. И чем раньше, тем лучше. Надо было думать, когда ставила столько, – отчитал он и вернулся к русскому языку.
«Могу ли я не отдавать деньги? – спросила она себя. – Могу ли я нарушить свою клятву? Нет, не могу. Что мне стоит тогда нарушать все свои клятвы и обещания? Какая будет цена у таких обещаний? Кто им будет верить? Никто. Я превращусь в лгунью, и мне станет омерзительно своё же отражение в зеркале. Но могу ли я тащить деньги из чужого кошелка? Тоже нет. Сворую один раз, сворую, значит, и второй, и третий. А потом начну лазить по карманам да по сумкам, и все, куда ни приду, будут прятать от меня ценные вещи, лишь бы я их не прибрала. И в итоге проведу полжизни в тюрьме. И где здесь верное решение? – Юля глянула на брата. – Он прав, верным решением было вообще не играть. А теперь верного решения нет».
Она закрыла книгу и положила её на тумбочку.
– Иди сюда, – сказала она и потянулась к рюкзаку, – отдам тебе деньги.
– О-о-о, – воодушевился Егор и подошёл к сестре.
Юля вытащила из рюкзака бумажник, расстегнула его и запустила пальцы внутрь. Любопытство невидимой, но крепкой рукой схватило Егора за волосы на макушке и потянуло вверх, из-за чего ему пришлось встать на цыпочки, удлинить до предела шею и чуть податься вперёд. И он увидел огромное состояние, подобное которому никогда в жизни не видел.
– Ого! – закричал он.
– Тихо.
– Ого, – повторил Егор, но уже вполголоса. – Откуда у тебя столько?
– Нашла сегодня на улице. – Она отыскала три сторублёвые купюры, вынула их из бумажника и протянула брату. – На, держи.
– Покажи, – попросил он, принимая выигрыш.
Юля раскрыла бумажник шире и продемонстрировала его внутренности Егору. У того округлились глаза и вытянулись губы, словно он академическим вокалом собирался пропеть букву «О». Но вместо пения, непроизвольно произнёс:
– Охренеть не встать. Ой! – он быстро прижал рот руками и испуганно посмотрел на сестру.
Юля сделала ему замечание строгим взглядом. Потом застегнула бумажник и убрала его обратно в рюкзак.
– Только ничего не говорил маме, Егор, хорошо?
– Хорошо, – согласился он, сворачивая заслуженно выигранные триста рублей.
– Это тайна, ясно?
– Ясно. А что ты на них купишь?
– Ничего я на них не куплю. Я завтра пойду в полицию и сдам их.
Воодушевление сошло с лица Егора. Появилось непонимание и разочарование.
– Сдашь? – недовольно протянул брат. – Но почему?
– Потому что это чужие деньги, и их нужно вернуть.
– А что будет, если не вернуть?
– Ничего не будет. Но так делать нельзя.
– Почему нельзя-то, если ничего не будет?
