В первом браке у папы родилось двое сыновей. Старший, Виктор, к моменту нашего знакомства был уже взрослым человеком. Он обладал даром художника, но учиться не хотел, любил выпить и, наделенный недюжинной физической силой, в пьяном угаре был опасен для окружающих – из-за этого дважды сидел. Но, насколько я могла понять из отрывочных фраз родственников, оба раза выходил досрочно – благодаря тем самым способностям к живописи, которые ярче всего почему-то проявлялись у него именно в местах не столь отдаленных. Правда, к чести его нужно сказать, что с возрастом он остепенился и стал очень неплохо зарабатывать как гравер, причем уже не в распавшемся к тому времени СССР, а в США, куда перебрался со своим сыном от второго брака.
Младший, Саша, был старше меня на семь лет. Поскольку он тоже не отличался рвением к учебе и мать с ним не справлялась, Саня какое-то время жил у нас. Уроки с ним учила моя мама, она же узнавала у девочек-отличниц, не прогуливал ли он школу и что задали на дом. Помню, как он читал вслух биографию Некрасова, однако мысли его витали где-то далеко, и пришлось повторять второй раз, третий… Я в это время устраивала под столом кукольный домик. Когда усердный ученик в очередной раз не сумел изложить своими словами основные вехи жизни великого поэта, это сделала я – не вылезая из-под стола и не отрываясь от своего занятия.
Но аттестат Саша все-таки получил.
Папа очень любил заниматься виноградником. У родителей был земельный участок. Меня он вообще не интересовал, мама бывала там очень часто и помогала, но в основном папа все делал сам. Там росли яблоки, виноград, персики, сливы, груши, вишни, крыжовник, смородина, огурцы, помидоры, возможно, еще что-то. Папа даже маленький домик сам построил – по крайней мере, можно было переждать дождь и переночевать летом.
Еще он хорошо пел и выступал с хором (у них на работе была сильная самодеятельность).
Мой брат родился, когда маме было 40 (по тем временам – очень поздно), а папе вот-вот должен был исполниться 51 год. Пару лет мама оставалась с малым, а мы с папой ездили отдыхать вдвоем. Мы плавали в море, много ходили пешком, а один раз увидели на пляже теннисные столы – и папа, к моему огромнейшему изумлению, меня обыграл (я занималась настольным теннисом и играла, на фоне любителей, более чем прилично).
***
Последним летом перед окончанием школы мы с папой совершили сказочный вояж: Ленинград (тогда именно так назывался этот уникальный город) – Петрозаводск – Кижи – Прибалтика. Мы еще застали белые ночи, и любовались плавным распахиванием рук мостов, и знакомились с прекрасно прижившимися на берегу Невы сфинксами, и наслаждались погодой – как по заказу солнечной (ни одного дождя за всю поездку!), но по нашим меркам совсем нежаркой. Я даже искупалась в Балтийском море, хотя именно в те пару дней, что мы там были, оно «прогрелось» всего до +12, а я терпеть не могу холодную воду.
Кижи – это сказка, и я до сих пор иногда сомневаюсь, что не путаю явь со сном.
…Наш катер причаливает к острову. Мы выходим в тишину, где стрекочут кузнечики и поют невидимые пташки, на нас обрушивается ливень солнечного света, нас берет в плен благоухающее разнотравье и затягивает непривычно простая, несуетливая и странная жизнь. Кажется, что остров почти необитаем. Недалеко – рубленая церковь, сияющая старым серебром еловой древесины. И к этой церкви неторопливо тянет воз лошадка, которую придерживает под уздцы идущий рядом мужик в неподпоясанной рубахе и домотканых штанах. А колес у воза нет: он скользит по некошеной траве на полозьях, как санки.
