Читать онлайн Пётр Ореховский - Бутылка, законченная питьём

Ничто никогда не кончается, однажды начавшись. Всё ново под луной, и ушедший ветер никогда не сможет найти круги свои.

Хочешь потерять друзей? Полюби женщину больше жизни.

Хочешь, чтобы твои подруги вновь и вновь приходили к тебе? Влюбись в мужчину.

Хочешь потерять семью? Люби чужих людей и отдай им хлеб свой.

Есть ли повтор в этом? Можно ли вступить в след ушедшего? Только те, кто живёт позавчера, наступают на свои вчерашние следы. И радуются – о, как здесь всё понятно!

А разве можно понять, что представляет собой жизнь, если не знаешь, что такое смерть? И как узнать смерть, если ни разу не умирал? А тот, кто умирал, тот боялся. Можно ли назвать храбрым того, кто ничего не боится? И понимает ли он жизнь?

Нам даны пять чувств и шестое – сердечное. Без него нет смысла в первых пяти – с помощью сердца мы различаем то, что нам нравится, от того, что не нравится. Что же ты делаешь равнодушным своё сердце? Не для того ли, чтобы уснули и твои пять чувств? Разве в этом мудрость?

Бывает и того хуже. Разложат костры, ударят в барабаны, задуют в трубы и возбуждаются от чужой любви. Как газовая плита – сжигают чужое топливо, добытое из сердца земли. И веселье кончается с поворотом крана горелки, с восторгом последнего мужчины, с улыбкой последней женщины. Они – устали. Но ты-то уже знаешь, что такое усталость сердца, правда, Равнодушный?

У каждого – своё. Видишь, я соглашаюсь с тобой. Но в чём же разница между мёртвым львом и живой собакой, если они равно бесчувственны. Согласишься ли ты со мной?

А когда болит сердце, чувства на пределе различают тончайшие ароматы. Можно чувствовать завтра и оттуда увидеть сегодня. Нам не договориться с тобой – ты был вчера и всегда, а моё время – из будущего в настоящее, оно никогда не наступит. Ведь прошлого – всё больше, а будущего – всё меньше, и ты в этом уверен.

Сердце моё говорит, что лучше быть мотыльком-однодневкой, чем пирамидой египетской. А я трачу время короткой жизни своей на спор с теми, чьи пальцы жёстки и не улавливают биения шёлковых крыльев.

И это уже принадлежит прошлому.

апрель 2001

Начатая бутылка полна разговоров, пустая – сожалений. Раньше я спокойно относился к пустым бутылкам у себя на столе, теперь они меня раздражают, напоминая об объёме выпитого, и я сразу пытаюсь их убрать, а по возможности – и выкинуть. Если бы был шанс, то я попытался бы заменить свою судьбу на другую, как перегоревшую лампочку, или, если угодно, как пустую бутылку на полную, но Господь давно не желает ко мне прислушиваться. Хотя, признаться, я сейчас часто пытаюсь обратиться к Нему за помощью. Ничего другого не остается.

Искусство выпивать в одиночку требует бережного отношения к своей памяти. Для этого надо уметь разрешить себе вспоминать; недаром такие посиделки в народе называют "чокнуться с дьяволом". Мне предстоит длинный вечер. И я начинаю вспоминать. Прошлое путается с настоящим и сворачивается кольцом, как собака, свернувшаяся в клубок у порога. Несмотря на повышенную лохматость, два печальных собачьих глаза глядят на меня сквозь шерсть не отрываясь…

Этот город был ничем не хуже других, просто я прожил в нём уже достаточно много времени. Мне надоели его плоские пейзажи, грязная неширокая река, в которой уже давно никто не купается, пустыри и холода. Сколько я бываю в сибирских городах, столько же меня достают холода и пустые пространства. Почему бы какому-нибудь современному художнику не написать полную психологизма картину: «В ожидании общественного транспорта»? Или они одновременно с палитрой приобретают личный автомобиль?

Всё на свете имеет начало и конец, но эта история кажется мне нескончаемой. Было время, мне казалось, что я никогда не смогу из неё выпутаться. Всё началось несколько лет назад, когда я взял взаймы у своих друзей пятнадцать тысяч долларов. Дело моё процветало, но не хватало оборотных средств. «Зачем тебе банк? – сказали они. – Мы дадим тебе деньги гораздо дешевле».

Процент действительно был намного ниже, и я согласился. Через год у них якобы случилась какая-то беда, и уже они попросили у меня взаймы. Тридцать тысяч долларов. Для того чтобы собрать эти деньги, я выгреб свои чёрно-белые кассы и ещё пришлось занимать под разные активы. Друзья исчезли, а я остался должен кредиторам после всех расчётов теперь уже пятьдесят тысяч.

С тех пор я перестал быть автомобилистом, хотя и редко пользуюсь общественным транспортом.

Впоследствии я узнал, что подобные операции у нас в ходу, даже термин есть: «откормить поросёнка». Однако обидно, когда в качестве поросёнка выступаешь ты сам. И, как мне объяснили, я должен ещё радоваться, что меня не убили. Действительно, одно время радовался. Сейчас как-то уже не очень.

Впрочем, всё и в самом деле не так уж плохо. Хотя мы и разъехались с женой, но ни её, ни сына всё это практически не коснулось. Можно сказать, они даже выиграли материально после официального развода – естественно, большая часть имущества у нас была оформлена на жену. Жизнь идёт дальше, говорю я сам себе, затягиваясь в туалете своего номера самокруткой из местной анаши. Как ни смешно, я не курю табак. Но анаша примиряет меня с ситуацией.

Официально я торгую в этом городе продукцией одной московской фирмы. На самом деле у этой фирмы нет своей продукции, она – чистый посредник. И её прибыли напрямую зависят от эффективности действий сети местных дилеров. А я контролирую их действия. Но уже неофициально. Это – мой секрет Полишинеля. Этакий Хлестаков наоборот.

Большая часть наших поставок – это соли, увеличивающие отдачу нефтяных пластов. И соли, которые, наоборот, помогают консервировать скважины после окончания нефтедобычи. Это приносит фирме большой доход. Своего рода лекарства от медвежьей болезни Земли. Мне приятно причислять себя к почтенной когорте медиков.

За последние четыре года я уже отдал сорок тысяч не считая процентов. А проценты оказались большие. Собственно, их я и отрабатывал. По мере уменьшения долга у меня всё чаще возникал вопрос: а что же я буду делать дальше? Прямо будущий декабрист во время войны с Наполеоном. Может быть, опять сойдёмся с женой. Или я обзаведусь другим домом. Может быть.

Я стараюсь запретить себе такие мысли, пока окончательно не погашен долг. Но – поневоле думается. Мы ведь часто нужны людям в качестве их должников. Пока ты должен, в тебе заинтересованы. Ты возвращаешь долг, платишь проценты. Тебе помогают. А когда ты никому ничего не должен, ты – сам по себе. И никому не нужен. И начинаешь бороться за то, чтобы теперь тебе стали должны другие. Такая вот нехитрая логика жизни.

После анаши я тщательно чищу зубы, умываюсь, пью слабый чай и сажусь писать диссертацию на заказ. Вообще-то, я, как нынче принято выражаться, дипломированный химик. Кандидат наук. Мой приятель в Москве эти диссертации продаёт. Говорят, в области естественных и технических наук эти труды стоят сравнительно дёшево: сейчас в основном котируются экономисты, философы, социологи. Не знаю. Мой гонорар должен составить две тысячи зелёных. Почему бы за эти деньги не обработать данные о результатах применения наших солей на различных месторождениях. Даже самому интересно.

Фирма поделила страну на «зоны ответственности». В каждой зоне есть своя «столица» – город, где расположен филиал фирмы. С филиалом связываются дилеры. Всего филиалов десять. Я больше всего люблю Северо-Западный – там представительство фирмы расположено в Питере. Мне нравится этот город, да и кому он, собственно, не нравится? Но я там редко бываю.

Основные нарушения дилеров заключаются в том, что они начинают «крутить» деньги фирмы как свои собственные. Иногда это совсем плохо для них кончается. Иногда же нарушения бывают сравнительно незначительные: задерживают средства клиентов на два-три дня. При больших оборотах это немалые суммы, а выявить задержку бывает очень непросто. Примерно этим я и занимаюсь. Разговариваю с заказчиками, спрашиваю, как идут дела, в какие сроки исполняются их заказы и как быстро они перечисляют деньги… И пошло-поехало.

Мне платили неплохие деньги, основная часть из которых уходила в оплату за долг. Но с таким долгом из жалованья, конечно, не расплатишься. И я занимался взаимозачетами. Кто же только их придумал, особенно налоговые. На нефтепродуктах это – беспроигрышное дело.

Гляжу на очередного чиновника, подписывающего проведение взаимозачета, в котором участвует нефтяная компания, управление транспорта и моя фирма при дисконте в тридцать процентов. Фактически эти деньги теряет бюджет, а я думаю о любимой милиции. Напрямую платить им нехорошо, поэтому деньги перечисляются… куда-нибудь. Например, в фонд общественной безопасности с юридической физиономией некоммерческого партнёрства. В качестве спонсорского взноса. И ведь всегда они тут как тут. Вместе с государством, которое они помогают обворовывать.

Суть взаимозачёта проста: нефтяная компания говорит, что у неё нет денег, чтобы заплатить налоги. Но есть нефтепродукты. Если с этой позицией государство соглашается, то начинается поиск тех, кто получает деньги из бюджета. Например, предприятие общественного транспорта. Оно получает дотации на погашение своих убытков. Почему бы вместо денег ему не взять бензин?

Оно и берёт. Только вот бензин немножко дороговат по сравнению с тем, что можно купить на соседней бензоколонке. В этом и суть взаимозачёта: разница между ценами на бензин за деньги и по взаимозачёту и есть дисконт. Его пилят… то есть делят, между всеми участниками сделки. Моя доля в этом пироге уж совсем невелика, от трех до пяти процентов. И со мной тоже осуществляют взаимозачёт: деньги идут через Москву моим кредиторам по фиктивным договорам. Все обо всём знают. Что ж, иногда я даже горжусь своей репутацией честного идиота.

В последний год мысли о будущей свободе стали приходить чаще. Я, видимо, стал выдыхаться. И вот тогда-то я познакомился с Таней.

Это было забавно – я принял её за девицу в поисках развлечений, скажем так. Кочевой образ жизни располагает к знакомствам. Торговые партнёры фирмы, в свою очередь, всегда стараются познакомить меня с какими-нибудь дамами. Делается это на самом деле не только из мужской солидарности: из чужих рассказов я знаю, сколько деловых секретов обсуждается в постели. Но за себя я не боялся. Не то чтобы я неразговорчив. Просто то, что интересно обсуждать мне, мало волнует ещё кого-нибудь. Так что в постели я предпочитаю действовать и слушать, а не говорить.

В этом ночном клубе я часто покупал свою траву. Здесь же ошивался сынок одного большого городского начальника, поэтому в клубе было сравнительно прилично. Можно было даже поужинать без риска съесть кошку вместо кролика. И был очень неплохой эспрессо, от которого мне в последние дни приходилось с сожалением отказываться. Бессонница – еще один повод для того, чтобы заснуть рядом с женщиной. Правда, засыпая рядом с проституткой, имеешь очень большой шанс проснуться один и без последних штанов. Поэтому предпочтительней, конечно, дамы с рекомендациями; я стараюсь избегать случайных знакомств. Здесь – не такая тонкая грань, как кажется. Дам с рекомендациями, в свою очередь, тоже – лучше не обижать. И меня, и их это устраивает.