Что бы вы в конечном счёте о них ни думали, они думают о вас гораздо хуже. И это заранее вас оправдывает: какие бы действия вы ни предпринимали, они им заранее известны. Хотя определённых поступков всё же лучше не совершать, хотя бы из чувства самосохранения (скажем, если вы перед этим так негодовали по поводу её аборта от другого мужчины, что же теперь сами собираетесь наступить на эти грабли?)
А в остальном… В остальном, оставаясь с ней, уходя от неё, старайтесь быть щедрым. Она, конечно, всё равно этого не оценит, но вам будет приятно об этом вспоминать.
НАУКА (воспитание чувств – ч. II)
Умным быть лучше, чем глупым. Образованный человек знает больше, чем неграмотный. А ум, по распространённому представлению, всего лишь некая производная образования.
В свою очередь, в соответствии с тем же распространённым в обществе предрассудком, деньги и статус – лишь оборотная сторона ума. Любимый народный герой Буратино, видимо, мог бы высказаться и иначе: "а если вы такие богатые, то где же ваше образование?". Надо полагать, в России ему бы сразу всё и предъявили.
Особенно большого умственного напряжения (а заодно и хорошего образования) требуют научные занятия. По Платону, миром правят философы. По его идейному оппоненту Диогену, мудрецы – друзья богов, а у друзей – всё общее. "Валите все в Шамбалу", одно слово.
Молодые люди, вас обманывают. И золотые горы, и слава, и хорошая еда с уютными жилищами – всё это находится совсем в другом месте. Здесь уже давно ни черта нет. Так что если вы пришли в науку за этим, то лучше поскорей свалить отсюда.
В общем, это – попытка написать роман-предупреждение. Но поскольку романтик (или романист?) я – никакой, то получилась открытая лекция.
1.
От природы мы любопытны. Все наше детство посвящено познанию мира, знакомству с другими людьми и первым наивным попыткам понимания себя. Каждый ребёнок – учёный-исследователь в буквальном (и лучшем) смысле этого слова.
Познание мира даётся нелегко. Искушение лизнуть никелированную дверную ручку на сильном морозе, сжевать первую приглянувшуюся в лесу траву и провести другие естествоиспытательские опыты является очень сильным. Сколько бы педагоги и психологи ни объясняли (а точнее, ни отрицали) теорию таких экспериментов, она по трудности понимания никак не проще, чем изучение букв, правил арифметики и начал физики. Остановить юного человека невозможно. Он разбирает и пытается собрать обратно всё, что попадает ему в руки, колется иголками, режется ножами и пытается сделать парашют из первого попавшегося ему зонтика. Жизнь и наука для него, в сущности, одно и то же и представляет собой непрерывные поиски истины.
Первая развилка, по-видимому, наступает в школе. Он открывает для себя, что за знания ставят отметки. Оказывается, можно измерить, кто знает больше. И делается это просто: отличники знают всё, двоечники – ничего. Истина принимает точные количественные очертания. Она становится простой и социальной. Простой – потому что путь познания мира приобретает строго расчерченный маршрут школьной программы. Социальной – потому что надо понять то, что якобы понимают все. Вот оно – настоящее счастье обретения парадигмы по Т. Куну.
2.
Школьное обучение сейчас дополняется уроками репетитора. Ребёнок должен поступить в институт. В советское время весьма желательно было заниматься спортом. Это давало определённые преимущества. Сейчас необходимо осваивать программу вступительных экзаменов. На вопрос – зачем всё это? – моделируются самые различные ответы:
