После этой стажировки Кап. Яр стал для нас изрядным пугалом. Правда, я как-то не думал, что туда попаду, не знаю уж почему.
…В городе все офицеры обращают на нас внимание. Диковинка. Лейтенанты со значками академии. В академии ведь в основном учились офицеры после училищ и войсковой службы. И заканчивали ее уже в приличных званиях, обычно это были старшие офицеры. И даже то незначительное количество выпускников, которые поступали в академию, не имея офицерского звания, при существовавшем порядке и сроках выслуги выпускались, как правило, капитанами. А тут вдруг лейтенанты!
При случае заговаривают с нами, расспрашивают. И возникает щекотливая ситуация. Погоны-то у нас артиллерийские, вот нас нередко и спрашивают, в каком виде артиллерии мы служим. Да еще что-нибудь про орудия. Кошмар! У меня ведь об этом очень туманные представления. А сказать, что я ракетчик – нельзя. Режим. Приходится бормотать что-то невразумительное.
Письма наши на полигоне, выражаясь интеллигентно, перлюстрировались. Нельзя было писать ничего, что содержало бы хотя бы намек на то, что я военный.
Любопытный случай произошёл с упомянутым мной в начале этих записей Валерием Суходольским. Он был талантливейшим фотохудожником, любителем в ту пору, впоследствии же он стал фотокорреспондентом «Красной Звезды». Человек достаточно активный, выезжая в отпуск, он предлагал свои работы многим редакциям газет и журналов. И многие журналы и газеты публиковали их.
Чтобы не нарушать режим секретности, адрес он указывал не свой, а своей матери, которая жила в маленьком городке Сретенье, около Ярославля. А уж она ему пересылала корреспонденцию. Очень известный тогда в мире фотографии журнал «Чешское фото» где-то увидел его работы и попросил прислать им что-нибудь. Валерий послал (конечно, как всегда, через Сретенье).
Работы опубликовали. Потом еще пару раз. И вдруг Валерий получил письмо из американского журнала «Модерн фотографи» (опять-таки через Сретенье) о том, что им очень понравились его снимки в «Чешском фото», и они тоже просят его прислать им что-нибудь из его работ. Он послал одну фотографию тем же путем. Она была опубликована, и редакция попросила прислать еще.
И тут же Валеру вызвали особисты. Его вызывали много раз. Ему как бы и не предъявляли определенных обвинений, но много раз допрашивали (если не лицемерить, то именно так это можно назвать), многократно задавая одни и те же вопросы в разных сочетаниях и, видимо, надеясь, что если он врет, то где-то запутается. А Валера тем временем думал – что же делать с тем, что его просили прислать еще фото. Посылать в этой ситуации вроде бы нельзя, но если он промолчит, там могут подумать, что он не получил их письмо и повторят запрос. А это сразу резко обострит подозрения особистов. В конце концов, он попросил мать отправить какую-то весьма посредственную фотографию, и американцы от него отцепились…
13 мая была традиционная встреча ветеранов полигона Кап. Яр в сквере у Большого театра. Я, по правде говоря, не знаю, кто придумал эти встречи, выбрал место, как сообщил всем об этом. Но эти встречи происходят уже много лет, мне кажется, что больше десяти (написано в 2002 году. Прим. автора). Поначалу на них было очень интересно. В сквере у Большого театра собиралась огромная толпа. Там были и «первопроходцы» Кап. Яра, люди, которые создавали полигон, проводили первые пуски, были люди старше нас, было много из спецнабора, ну, и поколения после нас.
