– Там, кажется, было репетициум… – вмешался интеллигентный мужичок в очках, но тут же приник.
– Репетициум, так репетициум, – снизошел все же первый и вгрызся в золотистое крылышко. – Вообще, – продолжил он, продолжая жевать, – язык – дело второстепенное. Не важно, что человек говорит, важно, что он делает. Я вот писак совсем не понимаю: сидят, кропят, зрение портят, а что толку? Ты выйди на улицу и подмети грязь, раз она тебе так мешает, зачем ты про нее пишешь? Не нравится – исправь, переделай, к чему только лишние деревья рубать на бумагу?
– Я вас, Силич (Сергей Ильич незаметно слиплось), полностью поддерживаю, – отозвался еще один госаппаратуправленец. – Вот великая, говорят, литература, а прочитаешь – сплошное диссидентство. Ладно, пускай, но деньги-то огромные хапают! Сколько заводов можно было бы построить на гонорар того же Плотского, Бодлатого? А ведь уехали, гады, и поди теперь найди их – не наша юрисдикция.
– Да что говорить-то об этом, тоже слова ведь…
– Да-да, – вмешался Бриос Ненцен (аплодисменты). – Вы лучше на водочку да на шампанское налегайте, а не на словарный запас.
– Бриос Николыч, уважаемый, да для вас я хоть целый вечер молчать буду!
Далее разговор перешел на государство: на его прошлое, будущее, настоящее, – затем плавно съехал на женщин без оглядки в сторону списанной балерины, и под конец, когда количество пустых бутылок исчислялось сугубо на калькуляторе, а не в уме, увяз в склонениях любви: кто, кого, зачем и как. И продолжалась бы болтовня до самого занавеса, на радость неприхотливому зрителю, если бы не придирчивость драматических канонов к наличию сюжета.
– Вот оно что, господа! – Бриос Николыч поднялся. – Праздник, он, конечно, праздник, но надо и честь знать.
– Что ж это, все уже? – удивился Силич. Остальные недовольно закряхтели.
– Да. Кабачок закрывается.
Бриос сделал неуверенный шаг от стола (бутафорское вино в труппе презирали), но, к счастью гостей, на этом остановился.
– А давайте поиграем? – вдруг предложил он.
Гости от радости захлопали в ладоши.
– Фома! – крикнул Бриос. – Тащись сюда!
На сцену выбежал один из охранников достопочтенного хозяина. По виду, очень образованный и интеллигентный юноша – из тех, кто на фоне своих начальников выглядит явно в выигрыше. Он подошел к Ненцену, обвел взглядом представителей местной фауны и вновь уставился на Бриоса.
– Доставай пистолет, – приказал тот.
– Может, не стоит? – попытался Фома.
– Доставай, кому говорят!
– Бриос, может, правда не надо? – переходя на фальцет, мурлыкнула балерина и после грозного «я сказал надо!» истратила весь свой запас женской обаятельности.
– Итак, игра такая: я задаю вопрос – вы на него отвечаете. Если кто-то говорит неправду, получает предупредительный выстрел. Если кто-то говорит неправду второй раз, получает выстрел в голову. Правила понятны?
– Бриос, не слишком ли ты…
«… пьяный», что хотел сказать Силич, громыхнуло по сцене выстрелом в воздух. Женщины вскрикнули, мужчины схватились за стопки.
– Нет, не слишком. Ну что, начинаем?
Никто не ответил, – значит, игра принята.
– Первый вопрос: вы помните, что произошло здесь ровно месяц назад?
Гости неуверенно пробормотали, что помнят.
– Тогда ты, – Бриос указал трехпалой рукой на мужчину в очках, – начинай рассказывать.
– Сначала мы, то есть вы и ваши гости, – запинаясь, принялся рассказывать испуганный гость, все ниже и ниже пригибаясь к тарелке подальше от пистолета, – потом Лидия Львовна, то есть наша достопочтенная дама балета, предложила…
