– Не дерзи, – отмахнулась от меня мать и как ни в чем не бывало прошла на кухню.
У нас с ней уже был сложный разговор в стиле "отцы и дети". Но в роли родителя была я.
Скучная, вредная, заносчивая и ни в чем не разбирающаяся в жизни. Именно так охарактеризовала меня мать, когда я нашла семь пустых братьев от Джека в диване гостиной.
И я знаю, что ЭТИ улики оставил не отчим. Он, вообще, к спиртному равнодушен.
Это было три месяца назад. Кажется, проблема матери стала обостряться и вышла за временные рамки: она уже с утра и в открытую начала употреблять свой особенный "чай".
Тяжело вздохнув, я все же решилась вновь начать или продолжить тот давний разговор.
Прошла за ней на кухню.
– Мам, мам...
– М-м... – она обернулась и как нив чем не бывало отпила из чашки, даже не поморщилась.
Однако!
На секунду ко мне пришли сомнения. Может, все же я ошиблась? И это реально настоящий чай… Тут же нагнулась, принюхалась к коричневой прозрачной жидкости. Нет! Это Джек!
Взгляд матери стал терять фокус, а ужасная шипучая маска сползла прямо ей в рот.
Я оторвала бумажное полотенце и насильно стерла все с ее лица.
– Я не могу с тобой разговаривать с этим... – шипела я на нее так, словно это я ее мать.
– А со мной не надо разговаривать, – заплетающимся голосом расслабленно ответила она. – Я в полном порядке. И вообще, за кого ты меня принимаешь? Я не... напиваюсь до беспамятства и не устраиваю разборки... И даже... т-ш… не писаю под елочкой на участке. Ты помнишь, как она это сделала?
И мать залилась неприятным хрюкающий смехом, прикрывая рот ладонью.
– Мам, прекрати... Я же волнуюсь... Только восемь утра... Сейчас он, – я подняла глаза на потолок, – спустится и тебе несдобровать. Ты не боишься его? Совсем что ли?!
Ресницы матери замерли в оцепенении. Хрюканье исчезло.
Уверенно, поправив халат одной рукой на груди, она откашлялась и тихо сказала:
– Я пойду... А ты тут... что-нибудь приготовь. Мария Петровна взяла отгул на сегодня. Я понятие не имею, что у нас в холодильнике... А это, – она показала на чашку, – было для тонуса, к твоему сведению. Мне еще в город на массаж лица надо. Подбросишь? Я таксистам не доверяю...
Я выхватила из ее руки злосчастную чашку и вылила остатки в раковину.
– Хватит... тонизироваться. Прими лучше контрастный душ. И побыстрее! А то твой ненаглядный увидит и скандал устроит.
Мать неприятно хмыкнула и вздернула подбородок:
– Он на меня уже давно не смотрит! Ему все равно… Но я пошла... Приготовь, пожалуйста, завтрак. Я буду овсянку на воде, а он...
Я перебила ее.
– Помню! Яичницу с двумя кусочками бекона, тосты с маслом и сыром, кофе, – скороговоркой выпалила я, открывая холодильник.
Я начала вытаскивать все необходимое.
– Умница дочка...
Мать неожиданно обняла меня сзади. Даже спиной я услышала запах не только сеже- принятого Джека, но и вчерашней ликерной настойки.
Фу-у, как отвратительно!
Я повернулась. Пристально посмотрела в ее глаза.
Какие же они грустные и тоскливые.
Она еще так молода и еще даже очень красива. Всего-то сорок пять, но, если она продлит каждодневную дружбу с Джеком, – я ее потеряю.
Мое сердце сжалось от боли.
– Мам, разведись с ним. Я же знаю, что все это, – я нарочито указала глазами на чашку в раковине, – из-за него.
Мать испуганно вздернула брови и отступила назад.
– Не говори ерунды. Твой отчим тут не причём… Все! Закрыли тему! Я в душ, а с тебя завтрак...
