Запах металла и слабый намёк ванили — знакомый, смутный — ударяет в нос, и что-то внутри болезненно сжимается. Поднимаю взгляд, и воздух застревает в лёгких. Она. Ева. Мир замирает, сердце бьётся в груди, как пойманный зверь. Это не может быть она. Не здесь. Не сейчас. Но, сука! Судьба сама меня привела сюда.
Её лицо — спокойное, чуть бледнее, чем помню, расцвела и похорошела, — врезается в меня, как удар. Волосы короче, струятся по плечам, как шёлк, что я когда-то трогал. Она поднимает глаза от бумаг, и на миг в них вспыхивает что-то — страх? боль? — прежде чем она опускает взгляд. Пальцы сжимают карандаш так, что костяшки белеют. Она тоже не ждала.
Грудь стягивает, я прячу руки в карманы, стискиваю пальцы до боли. Четыре года я не знал, где она, что с ней, запрещал себе узнавать хоть что-то. И вдруг — она здесь, известный ювелир, добилась того о чем мечтала.
— Ева, познакомься, это мой жених, Марк Зорин, — Ирина сияет, произнося эти слова, и меня иррационально передёргивает от звучания моего имени из её уст здесь, перед Евой.
— Добрый день, — произношу ровно, почти сухо, стараясь не выдать того, как внутри всё переворачивается.
— Здравствуйте, — отвечает Ева тихо, избегая смотреть мне в глаза.
— Мы обсуждали дизайн колец, — продолжает Ирина, явно не замечая напряжения. — Я уверена, что Ева сделает для нас что-то особенное, правда, любимый?
— Правда, любимая, — отвечаю я спокойно, автоматически, и тут же ловлю себя на том, что эти слова звучат для меня чуждо. Любимая…
Я вижу, как Ева напрягается, её пальцы дрожат, пока она делает пометки.
— Через сколько у вас свадьба?
Ира, заливаясь соловьем, рассказывает о датах и еще о чем-то, что я пропускаю мимо ушей. Мое внимание сосредоточено на бывшей жене. Я бесстыдно изучаю каждую черточку ее лица и пытаюсь поймать ее эмоции.
Наблюдаю за Евой внимательно, вижу, как что-то меняется в её взгляде – какие-то новые и неизвестные мне эмоции. Все правильно. Сейчас передо мной не глупая и наивная девочка. Она сильно изменилась внутренне.
— Простите, важный звонок. Я на пару минут, — Ирина извиняется и выходит, оставляя нас наедине.
Повисает тяжёлая тишина. Ева вдруг резко поворачивается, пряча что-то на столе. Словно скрывает от меня частичку своей новой жизни. Я чувствую укол ревности, злости, странного раздражения. И эти чуждые мне эмоции дико раздражают.
— Что-то скрываешь? — голос звучит холоднее, чем я хотел.
— Нет, — коротко отвечает она, вскидывая голову. Её взгляд упрямый, злой, вызов читается в глазах, и это снова пробуждает во мне бурю.
— Ева… — начинаю я, но она резко перебивает:
— Давайте обсудим детали заказа. Времени у меня немного.
От её тона внутри всё сжимается. И я опять начинаю закипать. Я молчу, позволяя ей говорить, наблюдая, как дрожат её пальцы, когда она записывает наши с Ириной имена рядом.
— Ева, — произношу я тихо, не сдержавшись, и она вздрагивает, будто мой голос пробудил её из какого-то внутреннего кошмара.
— Простите, задумалась, — говорит она тихо, и в этот момент возвращается Ирина, улыбчивая и ничего не подозревающая.
— Простите, задержалась! Надеюсь, вы тут не соскучились без меня?
— Нет, любимая, мы как раз закончили обсуждение, — произношу я, тщательно скрывая напряжение.
— Отлично, — кивает Ева, избегая смотреть мне в глаза. — Через неделю пришлю эскизы. Завтра составим договор.
— Спасибо, Ева, — тепло говорит Ирина, а я молча киваю на прощание, чувствуя, как меня разрывает изнутри.
