— Да я сама толком ничего не знаю. Девчонки пригласили на вечеринку парней из военного института. В нашей женской богадельне таких же нет.
Вера училась в педагогическом, где действительно был один кавалер на группу, да и тот тихоня и очкарик.
Постепенно я все разузнала о Макарском. Он жил в другом районе. Мне не лень было скататься к его дому, чтобы тайком полюбоваться на парня. Я провожала его к институту, в спортивный клуб, на тренировки. Шла следом и мечтала, как он оглянется, заметит меня и скажет:
— Тебя-то я давно и искал!
Я фотографировала его в разных ракурсах и вечерами, лежа в постели, тайком разглядывала снимки и все придумывала планы новых встреч, но таких, чтобы он меня заметил. Например, спас из-под колес машины, или заплатил за меня в маршрутке, или раскидал хулиганов, напавших на меня.
Увы, это все были неосуществимые мечты глупой девчонки.
***
От нового звонка в дверь вздрагиваю и сразу возвращаюсь в реальность.
— Кто там? — спрашиваю настороженно.
— Откройте, полиция.
В глазок внимательно читаю удостоверение, распахиваю дверь. На ступеньках сидит смертельно уставший мужчина с лицом, покрытым многодневной щетиной. Он смотрит на меня, и пол уходит из-под ног…
Я замираю на месте, не могу отвести взгляда от такого знакомого лица, пусть постаревшего, потрепанного жизнью, но все равно родного.
Егор! На как? Почему?
Встряхиваюсь и вдруг ловлю взглядом Аришу. Она стоит в прихожей и смотрит круглыми глазенками на меня.
Стоп! Главное — дочь. Все остальное — потом.
Быстро успокаиваю ее, отвожу в комнату и возвращаюсь на лестничную клетку.
— Мужчина, что с вами? — внезапно кричит полицейский, невысокий крепыш в кожаной куртке.
А я слышу только стук, выглядываю из-за спин: Егор лежит на полу без сознания.
— Что с ним? — спрашивает второй детектив. — Проверь пульс.
Мне кажется, что это мой пульс остановился, я забыла, как дышать. Не верю, что это происходит со мной здесь и сейчас.
— Он дышит, надо вызывать скорую.
— Похлопай по щекам.
— Н-не надо хлопать, — говорю помертвевшими губами. — Заносите ко мне в квартиру.
— Девушка, он на вас хотел сообщить?
— Заносите, я все объясню.
— Это ваш знакомый? — полицейский в кожанке сурово смотрит на меня.
— Д-да. Просто я считала его погибшим.
— Твою ж мать! — присвистывает второй, длинный, худой парень с ежиком на голове. — Но протокольчик придется составить.
Я лишь киваю. Сама не понимаю, зачем это делаю. Квартиру купила за кровные деньги и совершенно законно. Через администратора крупной риэлторской конторы, кем я работаю, проходит много списков освободившегося вторичного жилья. Часть фонда мэрия отдает нуждающимся по очереди, а часть выставляет на продажу.
Вот так я и узнала, что квартира по хорошо мне знакомому адресу вдруг продается.
Как? Почему?
Егор сам вполне мог продать двушку. Это было естественно, учитывая образ жизни Макарского. Боевой офицер спецназа постоянно на колесах и на крыльях, там, где заварушка, всегда он.
Но почему ее выставила на продажу мэрия? Это казалось ненормальным. Я начала разбираться, так и прочитала о смерти Егора.
От шока едва не свалилась со стула. Начала выяснять подробности, которые оказались неутешительными.
Не знаю, как пережила эту новость. Одно дело жить в разных концах страны и верить, что он где-то там ест, пьет, дышит, кого-то любит. И совсем другое понимать, что отца Ариши больше нет в живых.
