Пальцы пробирает дрожь, потому что после воспоминаний пришла паника.
— Но как? — шепчет вопрос, но Кьяртан ее не слышит. Джолин оглядывает его черную форменную одежду и обнаруживает, что никаких нашивок нет, кто-то предусмотрительно сорвал их. И сумрачного приняли в лазарет как своего.
Джолин испуганно смотрит на дверь. И приближается к сумрачному, задерживает дыхание, сердце, казалось, сейчас разорвётся от противоречивых чувств, но страх за жизнь того, кого она так тщательно забывала все эти два года, перебарывает.
Осторожно она поворачивает его лицо подрагивающими пальцами. Он нисколько не изменился, тот же горделивый, как полет орла, разлет ровных бровей, темные ресницы влажные, благородные черты и мужественный подбородок, он по-прежнему так красив, лишь только губы рассечены и сухие, а на лице проступила бледность от воздействия яда, с которым борется заклинание.
— Кьяртан, — срывается с губ Джолин, но она прикусывает язык, — корк Воллебран, вы меня слышите?
Он никак не отозвался, Джолин окутывает ещё одним заклинанием мужчину, залатав своей магией прорехи контура, чтобы остановить утечку силы, бросается к двери и запирает её. Чуть задерживается, давая себе время, чтобы сконцентрироваться и собраться.
Разворачивается и возвращается к пострадавшему. Необходимо было действовать быстро, если кто-то поймет, что в лазарете темный, она уже ничего не сможет сделать. Джолин быстро расстегивает петли мундира, стараясь отрешиться от чувств и воспоминаний, которые радостными фейерверками взрывались в сердце, как в тот злосчастный праздник Золотой Зари. На груди глубокая рана, именно она повредила больше всего контур. Рубашка, пропитанная кровью, липла к коже, Джолин быстро ее расстегнула. Бросившись за снадобьями, она хватает нужный флакон, смачивает бинт и возвращается, накладывая ткань на рану, шепча безустанно заклинание за заклинанием. Но как бы она ни старалась, резерв был пуст, и ее попытки исцелить нанесенные раны и восстановить контур бессмысленны, подпитки не было изнутри, хотя бы немного.
— Ну давай же, помоги мне… — с мольбой шепчет Джолин и испуганно смотрит на дверь, когда слышит за ней голоса. Джолин вскакивает. — Я знаю, Кьяртан, ты же сильный маг.
Брови мужчины лишь немного хмурятся, делая черты ещё острее.
— Ладно, хорошо, — Джолин прикрывает веки, решаясь на то, что запрещено целительским кодексом. Но никто ведь не узнает. И даже если узнает, ей все равно, она не позволит ему умереть.
“Он тебя предал, дуреха”, — нашёптывает разум, но Джолин запечатывает ему рот. Прежде всего она целитель и обязана спасать. А что касается кодекса, в нем много противоречий! Есть вещи, которые нужно выбирать сердцем, а не дурацкими правилами.
Джолин кладет ладони на грудь Кьяртана Воллебрана, чувствуя, как сильно бьётся сердце темного мага.
5. 5. Джолин...
— Соберись, Джолин!
Прикрывает веки.
"Не могу, он предал меня".
Щемящая боль сжимает сердце. Она ничего не забыла. Ничего. Она так тщательно гасила в себе любые чувства, а в итоге они поднимаются из глубины лавой и вновь заставляют ее страдать.
Но не оставит же она его умирать?
"Он меня не пожалел, бросил".
Противоречия захлестывают в борьбе. Так или иначе, он уберёг город от разрушения, как слышала она из последних новостей. Он спас многим жизнь.
Но они враги, они порабощают светлых…
Только Золотой орден сам развязал эту борьбу.
