— Помню, — сипло отвечаю я.
— И я ни с кем так много не разговариваю, — недобро щурится. — Я в принципе не люблю болтать попусту. И даже сейчас, когда я на грани, я говорю и говорю. Спрячь зубки, иголочки, и покажи мне Ваню. Я уверен, что у тебя в телефоне много его фотографий.
Лезу в карман штанов и достаю смартфон. Открываю галерею и в отчаянии протягиваю телефон Адаму, который медленно забирает из моих пальцев:
— Вот и умница.
В полном бессилии наблюдаю за тем, как он листает фотографии, и не могу уловить во темном взгляде истинных эмоций. Он не улыбается, не хмурится и обманчиво спокоен. Будто не фотографии сына листает, а отсканированные страницы документов.
— У тебя самого… дети другие есть?
— Нет.
— А что так?
— Не сложилось.
— За столько лет с женой…
Поднимает черный взгляд:
— К чему тебе эта информация?
— Я заслуживаю хоть немного правды, — пожимаю плечами.
— Оставь ты уже ее в покое. Она тебя сейчас точно никаким боком не касается. Стоило все эти вопросы о ней задать тогда, а сейчас это уже бессмысленно. Я не хочу удовлетворять твое женское любопытство, потому что…
— Я хочу понять тебя, — шепчу я.
— Нечего тут понимать, — возвращается к телефону.
— Говорим много, но не по делу.
— Как и тогда, — замолкает на секунду и показывает мне экран. — Кто этот мужик?
На фотографии мой сын и его тренер по футболу Алексей, который сидит перед ним на корточках и что-то объясняет. Фотографию я сделала после занятий и хотела запечатлеть, каким серьезным и суровым может быть мой сын.
— Тренер по футболу.
— Он его отчитывает?
— Нет.
— А что тогда?
— Обсуждает игру.
— Ваня будто втащить хочет тренеру, — Адам едва заметно хмурится и вновь разглядывает фотографию.
— Лёша — хороший…
— Лёша? — поднимает взгляд.
— Да, — неуверенно отвечаю я.
— Довольно фамильярно, — откладывает телефон. — Разве не принято к тренерам обращаться по полному имени для соблюдения субординации?
— Ну, он же не меня тренирует.
— Ясно, — откладывает телефон и подхватывает бокал.
Покачивает его в ладони, вглядываясь в мои глаза, а я хочу спрятаться под стол, но держу себя в руках и взора не отвожу. Ладони, конечно, потеют.
— Ты не можешь запретить мне быть отцом для Вани.
— Ты же понимаешь, что в его ожиданиях его отец вернется из космоса не на редкие встречи и для алиментов, а в семью. Он, мама и папа должны быть вместе.
— Звучит логично. И я его в этом вопросе поддерживаю.
— У тебя другая женщина. Это раз. И быть с тобой я не хочу. Это два. Ты как себе это представляешь?
— Ты пакуешь вещи, приезжает машина забирает их и тебя с сыном . Я решаю вопрос с установлением отцовства. Есть второй вариант, Мила, жестокий, бесчеловечный и эгоистичный, но я к тебе тепло отношусь, поэтому не хочу идти войной против тебя.
— Ты не отнимешь у меня сына, — возмущенно шепчу.
— А ты его у меня отняла на пять лет. Я хотел сказать на четыре, но и во время беременности я должен был быть рядом. Ты пошла на поводу своего эгоизма и гордыни. И, возможно, по мне так и не скажешь, но я очень зол, Мила. Ты считаешь себя хорошей матерью, но это не так. Ты лишила мальчика отца. Его важные годы прошли без папы. Да, ты имела право обижаться на меня, но эта обида не должна была касаться нашего ребенка. И я хочу наказать тебя, потому что считаю твой поступок предательством.
— Наказать? — охаю я.
— Да, тебя, Мила, — оставляет бокал, ослабляет галстук и мягко улыбается. — Как и ты тогда меня. И я признаю, у тебя это получилось. А теперь поехали.
