– Пойми, Андрей, союз с Баторием – единственное, что спасет нас от новой войны с поляками. Иного не дано! Тебе и дяде нашему Ивану Петровичу нужно это понять! – Князь Василий Шуйский, полноватый, невысокий, в отличие от стройного и подтянутого младшего брата, мерил широкими шагами полутемную горницу, заложив руки за спину. Андрей Иванович молча сидел за столом, следя за Василием.
– И не может быть у нас иного союзника! Батория надобно убедить, что новая война бессмысленна, ежели бояре наши и без того хотят унии с Польшей. Вдумайся, брат! Никакой больше войны с поляками, единое существование, один государь, и безграничная наша власть. А после – разгром Крыма и турок – дело времени…
– Предположим, я согласен с тобой. Но как убедить Ивана Петровича?..
– Напиши ему в Псков! Тотчас напиши! Расскажи ему все то, о чем я тебе поведал.
Андрей ухмыльнулся в свои русые усы – брат, как всегда, не желал пачкаться, осторожничал. Будет говорить о том, что ему некогда и надобно скоро ехать. Ничего не меняется.
– Даже если с Баторием удастся заключить соглашение, – рассуждал Андрей, – как быть с Годуновыми? Даже смерть государя им не столь страшна, народ поддержит Ирину, супругу покойника.
Василий остановился и отчего-то рассмеялся в голос.
– Годунов уже и сам себе могилу роет! Знал бы ты, Андрей, сколько слухачей и доверенных лиц у меня при дворе! Я ведь не просто так приехал в Москву. Есть одно очень важное известие, которое уничтожит Ирину и всех ее родичей.
Андрей молчал, вопросительно, с легким недоверием слушал Василия.
– От надежных лиц стало известно мне, что Борис и Дмитрий Годуновы ведут тайные переговоры с австрийским двором… Хотят родича императора женить на Ирине в случае смерти Федора, и тогда союза с германцами не миновать. Опасную игру затеял Борис, она же его и погубит, – тихо проговорил Василий, сияющими глазами глядя на брата.
– И кто же есть твой доверенный человек? – спросил Андрей, улыбаясь. Он знал, что брат не врет. Но также и знал, что Василий ему ничего не расскажет.
– Государь при смерти. Времени у нас нет. Действовать нужно сейчас, – твердо отчеканил Василий, остановившись перед братом и заглянув ему в очи.
– Я напишу Ивану Петровичу, – с легкой ухмылкой кивнул Андрей, подняв глаза на Василия.
А тем временем тот, чьей смерти все так ждали, дабы осуществить свои планы, усиленно цеплялся за жизнь – государь все никак не желал умирать. Царица Ирина, опухшая от слез, протирала от пота вытянувшееся бледное лицо мужа и шептала тихо над его ложем:
– Родной мой… Бедненький…
И тогда же, не ведавший ничего из того, что происходило при дворе, что зачиналось в государстве, прибыл домой Михайло, уставший, голодный и злой. Сыновья с трепетом глядели на него из угла, боясь крутого отцовского нрава. Жена Анна, уложив новорожденную дочь спать, начала быстро накрывать на стол, жаловалась, что снова голодно, хлеба нет, благо с барского стола что-то получалось унести, дабы накормить детей. Михайло не отвечал, хлебал жидкое варево, сваренное на коровьих костях. Анна, сев напротив мужа, спросила нерешительно:
– Алексашку-то видал? Как он?
– Не видал, – раздраженно бросил Михайло, и Анна замолчала, отвернулась к окну, пряча выступившие на глазах слезы.
* * *
Узнав о положении в столице и о хвори государя, Иван Петрович Шуйский не мешкая выехал в Москву. Слишком многое изменилось с тех пор, как он отбыл в Псков. Ныне в могиле был Никита Романович Захарьин, в монастыре доживал свой век Иван Федорович Мстиславский, а это означало, что Годуновы, имея значительный перевес в думе, понемногу взяли власть в свои руки. Царь, мол, позволяет Борису и дяде его, Дмитрию Ивановичу, править вместо себя! Но смерть Феодора может разом все изменить…
