Саша, наконец,
принялся за вторую чашку чая и уничтожил печеньку. Ему никак не удавалось
застать чай горячим.
- А давайте
попробуем? – предложил он. – Как у нас получится? Заболтаем ли мы все на свете?
- Попробуем? –
удивилась Эдита Федоровна. – Как?
- Прямо сейчас. Вы
знаете, что такое ролевая игра?
- Нет, - сказал
Никса.
Брат весь вечер
слушал внимательно, но теперь особенно заинтересовался.
- Это вроде театра,
но без сценария, - объяснил Саша. – У каждого есть роль, но нет текста. Можно
поиграть в какой-нибудь исторический сюжет. Например, во французскую революцию.
Кто-то играет короля, кто-то Робеспьера. Но никто не обязан следовать
исторической правде. Главное выиграть. Может быть у короля была какая-то более
разумная тактика, при которой он был сохранил и голову, и трон.
- Переписать историю?
– улыбнулся Кавелин.
- Почему нет? –
спросил Саша. – Это же игра. Зато попробовать разные варианты и чему-то
научиться.
- Ты хочешь поиграть
во французскую революцию? – спросила Елена Павловна с другого стола, где героически
отвлекала Зиновьева.
- Нет, - сказал Саша.
– Я хочу поиграть в российский парламент. Скажем, прошло десять лет… Или
больше. Крестьяне давно освобождены, но, наверняка есть проблемы: выступили на
поверхность подводные камни, которых мы сейчас не видим. И вот был
всемилостивейший указ об утверждении народного представительства, прошли
выборы, и у нас первое заседание. Никса, что ты думаешь про то, чтобы царя
сыграть?
- Ну, давай.
- Садишься во главе
стола, и я у тебя должен быть по левую руку, а Николай Алексеевич – по правую.
- Наконец-то! –
сказал Милютин. – А то все «красным» кличут.
- Николай Алексеевич,
вы красный? Это совершенно невозможно! Если уж вы красный, то я ярко-алый с
оранжевым. Но, знаете, мне слева тоже непривычно.
Поскольку стол был
круглый, брат сел напротив окна.
Саша и так был слева,
так что пересаживаться не пришлось, зато Милютин расположился напротив.
- Борис Николаевич,
вы с нами? – спросил Саша.
- Хорошо, - кивнул
Чичерин.
И присоединился к
левым.
- Константин
Дмитриевич?
Саша взглянул на
Кавелина.
- Я, пожалуй,
направо, - сказал бывший учитель Никсы.
- Вот это да! –
поразился Саша. – Кого только у нас за либерализм выгоняют!
И посмотрел на
Зиновьева.
- Николай Васильевич,
не хотите усилить собой правый фланг?
- Вы, наверное,
забыли, Александр Александрович, что я освободил своих крестьян почти
одновременно с Ее Высочеством.
И он указал взглядом
на Елену Павловну.
- Ну, вы за
конституцию и народное представительство или против? – спросил Саша.
- Против, - вздохнул
Зиновьев. – Россия до этого не доросла.
- Значит, направо, -
сказал Саша. – И не примазывайтесь.
Зиновьев нехотя сел
рядом с Милютиным.
- По-моему, у нас
явный перевес на правом фланге, - заметил Никса. – Трое против двоих. Сашка,
проиграешь!
- Сейчас мы это
исправим, государь… все нормально, это по сценарию. Иван Сергеевич, вы как? С
кем вы, мастера культуры?
- С противниками
крепостничества, - сказал Тургенев.
И сел направо.
- Как будто со мной
сторонники! – возмутился Саша. – Ну, что такое!
- И как будешь
выкручиваться? – поинтересовался Никса.
- Легко! У нас есть
еще один политический тяжеловес. Елена Павловна?
- Саша, - спросила
Мадам Мишель, - в твоем парламенте будут женщины?
- Конечно. А что в
этом удивительного?
- Ни в одном
парламенте мира этого нет, - сказал Кавелин.
