Причиной же тому была, как догадался Залилум, проследив за взглядом Табии, фигурка бегущей по лугу девочки.
Всадники натянули поводья.
Девочка бежала им навстречу, но не видела их. Рои бабочек взлетали над ней и вновь опускались к мелким луговым цветам, которые осыпали босые ножки девочки своими трепетными лепестками.
Расстояние между всадниками и бегущим ребёнком всё уменьшалось, и теперь Залилум мог хорошо рассмотреть привлёкшую внимание Табии девчурку.
Заходящее солнце играло на её иссиня-чёрных волосах багряными бликами, золотистыми огоньками плясало в её огромных бездонных глазах. Последние, но всё ещё жаркие лучи ласкали круглые упругие щёчки, заливали их нежным румянцем, придавали пухлым губам пурпурный оттенок, отчего облик девочки казался волшебно прекрасным.
Табия, замерев от изумления, не сводил с ребёнка восхищённых глаз.
Добежав до дороги, девочка увидела всадников и остановилась, глядя в растерянности то на одного, то на другого. От бега она раскраснелась, и её смуглое личико рдело, как спелое круглое яблоко. На вид ей было шесть-семь лет.
- Красивая, крепкая девочка, – первым заговорил Табия, и на его толстых губах зазмеилась лукавая усмешка.
- Я её знаю, – подал голос Залилум, – это дочка моего пастуха Сима.
- Не меньше девяти сиклей серебра, – сказал ростовщик, не замечая, что рассуждает вслух. Затем вскинул голову: – Залилум, продай девчонку!
- Но... – протянул ошарашенный землевладелец и уставился на Табию.
- Не раздумывай – продавай, – подмигнул тот.
- Видишь ли, почтенный Табия, это не рабыня, – попытался защититься Залилум. – Её мать свободнорождённая. При всём уважении, я не могу продать то, что не моё.
- А на что ей её нищая свобода? – вскинулся на него ростовщик. – Неужели её мать не захочет видеть свою девочку пристроенной, сытой, нарядно одетой?
Залилум в ответ только пожал плечами и в раздумии посмотрел на черноглазую девочку. В её взгляде, устремлённом на него, читалась мольба – как будто она догадалась, что речь шла о её судьбе.
- Ладно, – снова, с тихой угрозой, заговорил Табия. – Не можешь продать? Тогда я смогу её похитить.
После этих слов он подъехал к девочке, и, не успел Залилум понять, что происходит, как ребёнок оказался в руках ловкого ростовщика.
Ошеломлённая этим девочка вжала голову в плечи и заслонила глаза ладошками. Она вся дрожала; маленькие, как у мышонка, зубки мелко стучали. Ей казалось, что она попала в плен к злобному, не знающему пощады демону, чьи мощные руки всё крепче, всё больнее сжимали её хрупкое тельце. Маленькое детское сердечко готово было разорваться от невыразимого ужаса, и тогда девочка закричала изо всех сил:
- Мама!
В следующее мгновение, будто этот отчаянный зов, эта мольба о защите была услышана во всех уголках Аккада, на дороге появилась маленькая женщина. Её растрёпанные чёрные волосы в беспорядке спадали на плечи; в тёмных широко раскрытых глазах застыли боль и страх.
- Почтенный Залилум, будь добр, скажи этому человеку, чтобы он отпустил мою дочку. Я уведу её домой.
- Не торопись, – вместо Залилума ответил Табия. – Я хочу купить твою дочку. Сколько хочешь за неё? Пяти сиклей серебра тебе хватит?
Изумление, негодование поочерёдно сменялись на лице матери. Она никак не могла понять, о чём толкует приезжий вельможа.
- Ты что же оглохла, Баштум? – рявкнул на неё Залилум. – Тебе предлагают цену, за которую ты можешь купить двадцать сар садовой целины, а ты молчишь, будто в рот воды набрала!
