Другие же то подскакивали к стоявшему на коленях Турулю, то опасливо пятились, щёлкая зубами, пока наконец гиена с обрывками ремешка на шее не вонзила зубы в затылок человека. Обуянный несказанным ужасом вперемешку с дикой болью, Туруль изрыгнул целый поток площадной брани. Гиены кусали его плечи, отрывали от его тела лоскуты и рычали так же, как он. Спустя какое-то время всё было кончено.
Несколько гиен удалились с места побоища, которое превратилось для них в пир. Иные улеглись и, задирая вверх окровавленные морды, поводили боками и отчаянно зевали.
С уст Ану-син слетало теперь лишь тихое хрипение. Трясина засосала её ещё глубже; было трудно дышать – как будто кто-то навалил на грудь кучу кирпича.
Пятнистая гиена с отвисшим животом подняла морду к небу и издала протяжный звук – точно звала кого-то, как недавно льва. Луна скрылась за тучами; подул ветерок; зашелестел камыш.
Вдруг послышался плеск воды. Дикая радость вспыхнула в груди Ану-син, когда при слабом свете вновь выглянувшей из-за тучи луны она разглядела стоявшего в челноке человека. Мерно работая веслом, человек направлял челнок к болотцу с зелёной грязью. Затем, выйдя из челнока, незнакомец приволок её через камыши и кочки и снова залез в него. Упираясь ногами в днище челнока, человек изо всех сил потянул девочку за руки. Трясина глухо заурчала, как зверь, – она неохотно отдавала свою добычу.
Была глубокая ночь, когда человек втащил Ану-син в челнок. Девочка лежала неподвижно, вся залепленная грязью. Дважды она открывала глаза, хотя ни единый звук не сорвался с её губ. Болотные огни прыгали с кочки на кочку. Они колыхались, как пламя лампад, плавали над болотом, а пятнистая гиена с раздутым животом тихо скулила, заглядывая в челнок.
15. Глава 14. Посвящение
Ану-син раскрыла глаза, удивлённо осмотрела незнакомую обстановку. Она лежала в тёмном закутке на полу; стены хижины были из тростника, а крышей служили пальмовые листья. Воздух был спёртым, недвижимым, в нём чувствовался запах тины. За циновкой, висевшей на верёвке и разделявшей хижину, приглушённо разговаривали. Ану-син напрягла слух, но так и не смогла разобрать ни слова.
Но вот циновка качнулась, и девочка увидела высокого человека, лицо которого было сплошь покрыто волосами: густая курчавая борода, посеребрённая сединой, скрывала щёки и доходила до самых глаз. Зато глаза у него были молодые и ясные, как чистое озеро, полные лазурного огня.
- Узнаёшь меня? – спросил он, внимательно глядя на Ану-син.
Девочка кивнула:
- Спасибо, что спас мне жизнь, – поблагодарила она, и радостные слёзы подступили к горлу.
- Если бы не Киран, я не смог бы тебя найти и вытащить из трясины, – отозвался человек и, зайдя за циновку, присел рядом с Ану-син. – Теперь всё в порядке: ведь ты во владениях маршекасу – болотного народа и потомков первых людей, которые выжили после Великого потопа. Не удивляйся, когда увидишь их – они не похожи на тех, к кому ты привыкла. Но это вовсе не означает, что они злые или дикие. Просто они другие...
- Ей нужно поесть, Латрак, – послышался из-за циновки певучий голос, а в следующее мгновение взору Ану-син предстал удивительный коротышка.
Человечек оказался нагим, единственным предметом одежды на нём была набедренная повязка. Верхняя часть его туловища была раскрашена красно-коричневой глиной с зелёными полосами; глаза обведены устрашающими чёрными кругами. По плоскому крепкому животу расходился замысловатый узор шрамов. В оттянутых мочках ушей висели грозди тяжёлых колец, которые звенели при каждом шаге. Голова была выбрита, только на макушке торчал пучок из чёрных жёстких волос.
