Царица Шаммурамат. Полёт голубки - страница 51

- Пусти меня, – уже сердито проговорила Ану-син. – Ты делаешь мне больно.

Она почувствовала присутствие Киран – как в тот день, когда Аваса набросилась на неё с кулаками. Но сейчас ей хотелось обойтись без помощи своей незримой заступницы.

Киссар рассмеялся и ещё сильнее сдавил руку девушки. Ану-син снова попыталась вырваться, но юноша смеялся всё громче и всё ощутимей становилась причиняемая им боль. Тогда Ану-син вскинула сжимавшую кувшин руку и ударила им обидчика по голове. И прежде, чем Киссар пришёл в себя от боли и изумления, девушка быстро повернулась и исчезла за дверью.

- Дикарка! – крикнул ей вслед Киссар. – Какой была, такой и осталась!

В бешенстве он сделал несколько шагов за девушкой. Показать сейчас же, что ей не пройдёт даром такое обращение с сыном Залилума? Или пойти пожаловаться отцу? Пусть он придумает для неё наказание построже...

Пристыженный собственным поражением и пылая яростью, Киссар подошёл к столу, где стояли кувшины с вином. Схватив один из них, он приложился к горлышку пересохшим ртом и начал жадно пить. Затем, потеряв власть над своим затуманенным хмелем разумом, он едва доплёлся до скамьи и, повалившись на неё, сразу уснул.

19. Глава 18. Совет Техиба

Вопреки опасениям Ану-син, Киссар больше не ходил за ней по пятам и не пытался пугать её своими угрозами. Так случилось, что его возвращение в родное селение совпало с днями Великого Зноя, которые во все времена неминуемо влекли за собой засуху и голод.

Раскалённый добела диск солнца слепил глаза, его жаркие лучи нещадно жгли землю, которая лопалась на тонкие, похожие на паутину, трещины. Листва и травы побурели и высохли; пыль стояла в воздухе, забивала глаза и уши, затрудняла дыхание. От реки поднимался горячий пар, увлажнял и без того тяжёлый воздух, отчего духота становилась невыносимой. Даже пальмы не шелестели в эти дни веерами своих пожухлых листьев.

Выгорали посевы овса и ячменя, падал скот – затянувшаяся засуха принесла аккадцам огромные бедствия. В предвкушении щедрого урожая человеческих жизней ненасытный Иркалл вплотную подступал к хижинам бедняков.

Глава старейшин, хазанну Техиб, день и ночь молился богам о спасении жителей селения Поющие Колосья от голода.

Техибу, как и его родному алу, на своём долгом веку многое довелось пережить: и мор, и засуху; и когда ассирийский царь Нин привёл в их край своих воинов, думалось, что эта беда минует лихолетьем. Но аккадские вельможи потянулись в Ассирию получать свои уделы из рук врага – и тогда горькая правда стала явью: начался долгий плен Аккада.

Для простых аккадцев вторжение Нина оказалось куда страшнее. Разгромив армию царя Бэлоха, разрушив столицу Аккадского царства город Баб-или, ассирийцы рассыпались по всей стране. Жгли дома и хлеб, резали скот, людей уводили в плен или убивали.

В алу Поющие Колосья после ассирийского нашествия остался, чудом не сгоревший, один дом. Большой дом, как называли его жители, или «димту» – «башня» был центральным строением, к которому примыкали дома нескольких алу, вместе составлявших одну большую общину. Здесь по торжественным дням собирались все члены общины; здесь заседал совет старейшин; здесь же, в жилых покоях, обитал и глава – хазанну, который являлся также жрецом культа домашних богов и духов-предков. Здесь же, во время набега ассирийцев, собрались все уцелевшие жители. Спали тогда все на полу – свободные и рабы, хозяева и слуги, богатые и бедные – вплотную друг к другу; ели толчёную кору, копали коренья. Выжившие заново отстроили свои жилища, наладили прежние порядки. Хазанну Техиб со своими людьми пригнал из-за реки, из Элама, несколько десятков голов скота – не дал селению погибнуть и снова стал самым уважаемым в общине человеком. Хотя в общине решающим считался голос Залилума, которого поддерживал судья Зер-укин, главою её традиционно оставался хазанну Техиб. К мнению Техиба прислушивались, его воле подчинялись беспрекословно.