Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - страница 2

Затем с появлением эллинизма двадцать пять столетий назад в мире возникло нечто новое. Греки не были теперь ограничены выбором между племенной грубостью или культурным деспотизмом. Они перешли из племенной стадии к форме общественного устройства, которая не была ни тем ни другим, – к городу-государству. Греки, конечно, не были первыми, кто разработал понятие города-государства: их предшественниками явились сирийские семиты. До того как мир узнал об Афинах и Спарте, слава Тира и Сидона разнеслась по всему Средиземноморью. Но лишь тогда, когда город-государство объединился с особыми дарованиями эллинов, появилась новая и удивительная форма культуры.

Племя, среди которого город-государство принес свои плоды, не селилось на богатых равнинах, как те, на которых располагались более древние цивилизации. Оно было разбито на сотню фрагментов и рассеяно среди горных долин и по островам. Естественные преграды, как правило, мешали этим группам объединяться, в то время как море, которое разливалось везде длинными проливами и бухтами, приглашало греков к общению и предпринимательству. При таких обстоятельствах первоначальные племенные деревни сгруппировывались в центры, которые превратились в города. При старой племенной системе было бы невозможно столь близкое сотрудничество таких больших групп людей, как это предполагается в городе-государстве. Однако именно это и было необходимым условием для выработки такой жизни, которую мы именуем цивилизованной. В то же время город не был слишком большим, чтобы общий голос его граждан не мог найти совместного выражения. Настоящий инстинкт привел греческие республики к тому, чтобы прежде всего заботиться о своей независимости и упорно отвергать все ограничения, из-за которых их отдельный суверенитет приносился в жертву в каком-то более крупном объединении.

Эллинизм – именно так удобнее всего можно назвать эту культуру – был продуктом греческого города-государства. Здесь неуместно будет обсуждать, насколько это было обусловлено естественными способностями греков и насколько – формой политического объединения, при которой они жили. Достаточно будет обозначить истинную связь между формой греческого государства и характеристиками, благодаря которым эллинизм отличался от всех остальных цивилизаций до него.

В эллинизме мы можем увидеть нравственную и интеллектуальную сторону: он предполагал определенный тип характера, а также и определенный склад идей. Именно первое имел в виду грек, когда говорил о себе как о свободном человеке, в отличие от варвара. Власть, которой он повиновался, была не внешней. Он вырастал с осознанием того, что является членом свободного государства – государства, в котором он имел индивидуальную ценность и свою долю в суверенитете. Это давало ему самоуважение, чуждое для восточных людей: грек улыбался, когда видел, как они ползут на четвереньках, простираясь перед тронами своих государей. Это давало ему энергию воли, силу инициативы, невозможную для объединения этих порабощенных толп. Это давало его речи прямоту и простоту, которая презирала придворные обиняки и преувеличения. Это давало его манерам поразительную естественность и отсутствие скованности.

Но он был членом государства. Свобода не означала для него ничего похожего на освобождение индивидуума от обязанностей перед обществом и контроля со стороны общества. Над жизнью греческого гражданина господствовал его долг перед государством. Государство предъявляло свои права на его тело и дух и осуществляло свои права не столько с помощью внешних наград и наказаний, сколько насаждая в его душе свои идеалы, питая чувство чести и чувство долга. Коррупция и продажность всегда были правилом в правительствах, живших по восточному образцу. Представление о государстве как о предмете искренней преданности, как о чем-то управляющем основной массой граждан и тайным течением их жизни было тем новым, что появилось в греческих республиках. Именно это давало силу законам и энергию публичным дебатам. Именно это, наряду с их личной смелостью, заставляло воинов-граждан радостно повиноваться и дружно умирать на своем месте. Легко указать на отклонения от этого идеала у общественных деятелей Древней Греции: даже у Мильтиада, Фемистокла и Демосфена руки не всегда были чисты. Но никто не станет утверждать, что нравственные качества, которые обычно производило свободное государство, были повсеместно распространены среди греков или полностью отсутствовали среди варваров. Дело было в