Цена моего «Да» - страница 19

Старое здание в промышленном районе. Второй этаж. Металлическая дверь без вывесок. За ней – те, кто обычно говорит коротко и по делу.

Двое у стены. Один за столом. Чашка кофе. Папка. Лицо спокойное. Хищное. Знакомое.

– Проходи, – выдохнул он, как сигаретный дым.

Я не сел. Ждал.

Он медленно положил ладонь на папку.

– Есть дело.

– Давайте ближе к сути, – отозвался я.

Он бросил на меня короткий взгляд, будто оценивая, помню ли я, кто тут старший. Конечно, помню. Но мне не платят за поклон.

– Женщина. Бриэль Уилсон. Молодая. Врач. Умная. Тихая. Замужем за человеком, который нам давно интересен.

– Имя, – бросил я.

– Антонио Харрис.

Я фыркнул.

– Приторговывает бетонными тендерами и распродажей старых складов? Этот хлыщ?

– Не только. Легальный фасад. За ним – логистика, порты, пара компаний с мутной бухгалтерией. Мы подозреваем отмывку и связи с “чужими”, – он кивнул, и я понял, кого имел в виду. – Не наш человек. Но хочет стать.

– А женщина? – Я нахмурился.

– По словам изнутри – её бьют. Негромко. Не в кровь. Но достаточно, чтобы ломать. Брат её пытался что-то вытащить в своё время, попал в ДТП – Антонио его вытащил. Услуга. За которую расплатилась она.

Я молчал.

Много историй я слышал. Большинство – не моё дело.

– Это бытовуха, – отрезал я. – Жалко, да. Но я не играю в спасателя чужих жён. Вы точно туда меня зовёте?

Наступила пауза. Он открыл папку, достал фото. На нем была она – молодая, в белом халате. Глаза с тенью. Кольцо на пальце. Чужое. Тяжёлое.

– Это не просто “бытовуха”, – сказал он, глядя мне прямо в глаза. – Это долг.

Я поднял бровь. Он ждал. Потом сказал тихо:

– Её отец… Джулиано Уилсон. Вспомни, кто помог закрыть нам проход по северному коридору. Кто дал наводку по облаве. Кто поставил слово, когда у нас подгорело дело в Гавре.

Я вспомнил.

Да, был такой.

Не из семьи, но рядом. Он тогда спас кое-кого из наших.

И не потребовал ничего взамен.

– Он просил не вмешиваться. Но теперь – молчит. Стар, болен. И она его дочь.

Меня будто немного ударили под рёбра.

Не больно. Но достаточно, чтобы выпрямиться.

– Что конкретно нужно?

– Подключи своих. Склады, прослушка, камеры. Люди на месте. Мы не вмешиваемся. Пока. И, если что-то есть – нам нужны доказательства. Холодные. Бесстрастные. Никаких слухов. Если он поднимает руку – нам нужно знать. И знать быстро.

Я кивнул. Один раз.

– Сколько у меня времени?

– Сколько потребуется. Но чем быстрее – тем безопаснее. Для неё.

Я посмотрел на фотографию ещё раз. Потом убрал её в карман пальто.

– Хорошо.

– Только не звоните мне зря. Когда будет что-то – я сам выйду на связь.

Я уже был на полпути к двери, когда раздался голос:

– Она в этом браке уже пять лет, – сказал тот, что сидел.

Я остановился и повернулся лицом к мужчине.

– Пять?

– Да.

– Тогда объясните. Почему вы только сейчас подняли тревогу? Если она столько времени живёт под одной крышей с этим ублюдком, почему именно теперь вдруг всё так серьёзно?

На секунду повисла тишина. Один из тех, что стоял у стены, посмотрел в сторону. Другой сжал пальцы в замок.

– Мы не знали, – наконец проговорил главный. Спокойно. Чуть тише, чем раньше. – Никто не знал. Ни отец, ни брат. Она всегда держалась. Сильная, тихая, правильная.

– Все так говорят, пока не находят тело.

Он не отреагировал. Только слегка отодвинул папку.

– Два месяца назад один из наших видел, как она приходила на приём к судмедэксперту. Без направления. Без документов. Проверялось нечто… личное. Потом слухи. Потом разговоры в её больнице. А на прошлой неделе – брат. Он заговорил. Сказал: “Я виноват, я её туда загнал”. Сказал – боится, что однажды она не вернётся домой. Вот тогда и решили – пора.