- Пиздец какой-то. Люб, умер кто-то? - пытает он меня. - Мамка?
- Не-е-ет, - тяну я. - Да-а-а. Я его убила.
- Ого. Кого убила?
- Ребенка-а-а.
- Какого ребенка, Люб? - взяв за плечи, встряхивает меня Леша, и я смотрю в его бездонные глаза. - Ну? Расскажи нормально. Ты убила кого-то?
- Нашего ребенка, - тяну, продолжая подвывать.
- Да что ж такое! - сердится он. Пересаживает меня на диван, а сам вскакивает и нервно меряет шагами комнату. - Объясни нормально! Какого ребенка ты там убила?!
- Нашего, - отвечаю, утирая слезы, но все бесполезно, новые горячие дорожки покрывают мои щеки. - Я была беременна.
Поднимаю взгляд, а Леша замирает посреди комнаты.
- Когда? - слегка севшим голосом спрашивает он.
- Выяснилось, пока тебя не было.
- Так. Дальше.
- А дальше мама повела меня к врачу. Осмотрели. А потом… - я опять захожусь рыданиями, но быстро успокаиваюсь. - Потом мама отвела на аборт.
- Ты… избавилась от нашего ребенка? - вкрадчивым голосом спрашивает Леша, а я молча киваю. - Как?! - ревет он. - Люба, как ты могла так поступить?!
- Ты… хотел этого ребенка? - всхлипываю я, а потом вскакиваю с дивана. - Тогда почему пропал?! Ты сказал, что уехал всего на два дня, а не было тебя все десять! И даже не позвонил! Я не знала, что с тобой!
- Ты должна была ждать! - орет так, что мои внутренности содрогаются. - А если бы я в армию ушел?! Ты бы тоже вот так просто избавилась от нашего ребенка?! Я же говорил, что люблю тебя! Неужели думаешь, что я бы повел тебя на аборт?!
- Я не могла ждать! Тебя не было, и я не знала, вернешься ли ты! Это позор, понимаешь?!
- Позор - родить от меня ребенка?! - взрывается он. - Да пошла ты!
Разворачивается и быстро идет на выход из квартиры. Я с рыданиями бросаюсь следом. Хватаю его за руку, за футболку, но он отпихивает меня, как надоедливого котенка.
- Леша! Лешенька, пожалуйста! - прошу я, снова хватаясь за него, пока он натягивает кроссовки. - Прошу тебя, не уходи! Мне так… Я не знаю, как так получилось! Я же не знала, вернешься ли ты…
- Отвали, - легонько отталкивает меня и, распахнув дверь, вылетает в подъезд.
Я съезжаю по стенке и, спрятав лицо в ладонях, рыдаю. Слышу его торопливые шаги по лестнице. И, чем быстрее они удаляются, тем громче становятся мой рев. На меня накатывает то отчаяние, то ярость. Я луплю по захлопнувшейся двери, а потом, встав по стеночке, возвращаюсь в гостиную. Падаю на колени рядом с диваном и, уткнувшись лбом в потрепанную обшивку, продолжаю захлебываться своим горем.
Сначала мама заставила меня избавиться от ребенка, теперь вот Леша меня бросил. Он же никогда не вернется! Я ведь помню, как он говорил о том, что мы поженимся совсем скоро. Значит, он хотел этого ребенка. Но тут же в голову приходят мысли о том, что его не было полторы недели, и я не знала, что с ним. Тогда я начинаю злиться. Бросаюсь всем, что попадает под руку. Одеяло, подушка, срываю простыню с дивана, сметаю с табуретки стоящую на ней чашку с водой. Она разбивается, а вода растекается по потертому старому паркету.
Кричу. Громко, протяжно, с истерикой. Мне плевать, услышат ли меня соседи. Кусаю обшивку дивана и бью по нему кулаками, выплескивая всю ярость.
Спустя полчаса обессиленная и совершенно вымотанная сворачиваюсь клубочком на диване и тихонько всхлипываю. Слез уже нет, я все выплакала. Только дышать пока еще тяжело. И надо как-то заставить себя принять то, что теперь у меня не будет ни Леши, ни ребенка от него.
