Цена свободы — любовь или побег из золотой клетки - страница 5

Воскресенский встретил её снова на ежегодном мэрском балу. Ровно через месяц.На ней было платье цвета шампанского, оно сияло, искрилось в свете тысяч свечей, оттеняя её загорелую кожу. И она сама сияла. Совсем не похожа была на ту себя плачущую и изломанную. Рядом с ней был низкорослый мужик лет за пятьдесят. С залысиной, лоснящимся от пота лицом и огромным брюхом. Прокурор Осипович, ну надо же. Александр вспомнил, что Ленка в шутку называла его помесью бладхаунда и старого, разжиревшего мопса, но тогда Воскресенский не придавал значения его внешности.Потому что тогда он не знал, с кем прокурор спит.Эмилия скромно держала руку у него на плече. На своих огромных шпильках она была выше его на голову, наверное, поэтому господину прокурору удобнее было держать её за зад, а не за талию. Его вполне можно было представить с плетью в руке — Павел Василич был заядлым охотником и любителем необычных экспериментов, но этим слухам Александр ровно так же не придавал значения.Потому что тогда он не знал, с кем прокурор спит.Осипович находился на прикорме у Калинских, но в группировках не состоял. Берёг репутацию. Мир оказался чертовски тесен.Наверное, Воскресенский слишком долго её разглядывал — Эмилия почувствовала, что на неё смотрят, повернулась. И замерла, когда увидела Александра. Пристально глядя ей в глаза и криво улыбаясь, Воскресенский отсалютовал ей полупустым бокалом шампанского. Эмилия смущённо отвернулась. Ему показалось, что она покраснела, даже несмотря на толстый слой косметики.— Надеюсь, ты не собираешься просить моей руки вместо моей сесты?Александру пришлось сфокусировать взгляд — перед ним, закрыв собой Эмилию, стояла Даша Калинских, младшая сестра его покойной жены. У неё было круглое лицо, лоб сердечком и вздернутый, маленький нос. Даша всегда напоминала ему поросёнка. В ярко-розовом платье с юбкой-пачкой она походила на свинью ещё больше несмотря на то, что была тощей, как плеть. Характером она вышла куда мерзее Лены — Воскресенский никогда не мог найти с ней общего языка. Даже простое обсуждение погоды порой перерастало в обмен колкостями. Следуя этикету, она приятно улыбалась (насколько могла быть приятна улыбка на её неприятном лице), но глаза её горели злобой. Она ненавидела его за то, что он выбрал Елену. И, конечно же, за то, что убил её.— Нет, я не совершу такой ошибки.Его ответная улыбка была похожа на оскал. Александр покинул зал, оставив розовое облако, состоящее из многих метров ткани и одной Дарьи Калинских, наедине со своей ненавистью. Не было секретом, что эта взбалмошная девка втюрилась в него еще до свадьбы с сестрой. Но в ней не было той породы, которая была в Елене, будто Дашка вообще была рождена от другой женщины. Даша Калинских была совершенно не в его вкусе, и этого она ему не простила.Он вышел на балкон, поставил бокал на парапет, ослабил бабочку и вдохнул свежего вечернего воздуха.Балы в последнее время проводились в Царицыно, в Большом дворце. Его лес. К тонко выкованным воротам высотой в два человеческих роста выстроили изящный мост. Богато украшенные кареты с ряжеными лакеями довозили прямо до парадного входа. Царство пафоса.На мэрский бал обычно приглашали крупных чиновников и видных бизнесменов. Члены самых влиятельных группировок — Самарины, Воскресенские, Калинских и Борисовские — а так же их приближенные, давно и крепко внедрившиеся в официальные структуры, были как среди тех, так и среди других. Отец по понятным причинам присутствовать не мог, Данил не хотел, Демид опаздывал, общаться с кем-либо из «друзей» Семьи — судьёй Малинской, начальником таможенной службы Патричевым, управляющим банка «РосАгро» Николаевым — у него не было никакого желания. Он жутко разочаровался, увидев Эмилию с тем, кто её бил. И из-за этого более-менее стабильное настроение улетучилось.— Я должна вернуть вам это.Со спины раздался тяжелый, хриплый голос. Александр ощутил горьковатые нотки аромата мандарина. Он повернул голову. Возле бокала блестела его запонка. Эмилия стояла у парапета, всматриваясь вдаль.— Я вижу, далеко вы не ушли, госпожа Салимова, — криво ухмыльнувшись, Воскресенский взял бокал и выпил его до дна. Запонку он спрятал в карман брюк. Она всё ещё хранила тепло её пальцев.— Всё не так просто.Она так и не посмотрела в его сторону. Ресницы у нее дрогнули, но голос остался ровным — казалось, его слова задели её, но она старалась сохранить лицо. Решительно сказанное ею тогда в машине «Я уже ушла» оказалось пустым трёпом. Ненадолго её хватило. Александр бросил на неё короткий, оценивающий взгляд — платье, прическа, бриллианты в ушах. От красивой жизни так легко не отказываются. Ради красивой жизни можно и собакой полаять, верно, Эмилия?— Ваш мужчина — эта свинья?! — сам не зная почему, повысил голос. Это ещё он мягко выразился в сторону прокурора. Цензурно.— Я надеялась полюбить его не за внешность.— А за кошелёк? Или за новшества в постели?!Воображение рисовало красочную сцену: эта нимфа грациозно скачущая на члене, точнее на брюхе этого пса; утопающая в жировых складах и паховых зарослях; кричащая какую-нибудь пошлость. Мерзость.«Мой пухленький котик».«Возьми свою собачку на поводок».Да какое ему, собственно, дело?! Сплошь и рядом здесь такая «любовь», отчего его так заедает? Тут каждая вторая эскортница на этом приёме.— Послушайте! — Эмилия дёрнулась, резко развернулась к нему, подошла поближе. Вышла из образа светской львицы, разозлилась, сверкнула глазами. Аромат мандарина стал густым, почти удушливым. Слишком близко подошла. Александра словно схватили за шею и сдавили — и это лишь один её взгляд. В котором слишком много боли злости и отчаяния. — Это мой крест, и я несу его, и вас это не касается!Она не сказала — прорычала, и тут же будто бы смутилась своего порыва. Её на мгновение ожившее лицо вновь окаменело, превратилось в маску благочестивой дамы. Она сделала шаг назад и нервно замотала головой в поисках выхода.— Сань! Я тебя везде ищу.На балконе появился как всегда лучезарный братец Демид, и Эмилия, пользуясь моментом, проскользнула за его спину и растворилась в толпе.— Все в библиотеке. Пойдём.Брат кивнул в сторону выхода.«Все» означало, что представители всех четырёх главных группировок собрались в библиотеке для обсуждения текущей ситуации и решения наболевших вопросов. Сегодня ему предстояло увидеться с бывшим тестем впервые после смерти Лены. Александр сорвал бабочку и сунул её в карман, ослабил ворот рубашки и нырнул в толпу следом за братом. В горле стояла навязчивая цитрусовая горечь.