На всякий случай я ткнула в нее пальцем.
— Окстись, матушка, — округлил глаза домовой. — Где ты кошку говорящую видела, в сказках разве что… но у тебя еще коза есть! — поспешил уведомить меня он и на всякий случай добавил: — Она тоже не разговаривает…
— Непорядок, — саркастически вздохнула я, чем снова опечалила домового, а коня, кажется, возмутила.
А дальнейшее знакомство с бытом и укладом славянской деревни было прервано стуком в ворота.
Поднявшись на крыльцо, я взглянула поверх забора, и оторопела: там, за воротами, стояли всадники, человек шесть. Остроконечные шлемы, кольчуги, а главное — оружие. Кони-тяжеловозы, вроде моего знакомца Булата, пофыркивали, переступали с ноги на ногу, и вот под этими парнями они выглядели гармонично и единственно уместно: такую груду железа попробуй, увези! У каждого что-то было: булава, двусторонний топор (такой, кажется, называют секирой — и секут ею отнюдь не дрова), у большинства же на поясе висел меч. И копья, притороченные к седлам, смотрели в небо остриями.
То есть, вряд ли это ко мне на поклон приехали: подарков я при них что-то не наблюдаю, а вот хмурые рожи вижу даже отсюда, с крыльца.
Вспыхнуло красным — это сторожевые черепа неторопливо развернулись на столбах забора, поймав гостей в перекрестье взглядов.
Черепа предпочитали метить в грудь — именно там, чуть левее от солнечного сплетения, виднелись красные блики от их взглядов. Кольчуги богатырей (ну, а кто это еще может быть?) охранную систему старой Премудрой не смущали. Как, впрочем, и шлемы: в заднем ряду, там, где грудь дальнего из приехавших закрывали от взглядов черепов товарищи, красное пятнышко лежало на шлеме. Как раз над левым глазом.
Без метки, рождающей ассоциации с лазерным прицелом, не остался ни один.
Гостей это не встревожило: то ли они этих огней не видели, то ли не считали опасными. А вот мне стало жутко: я же ими не управляю! Я вообще не представляю, как их контролировать! А ну как сейчас…
Вот что интересно: а на визит нечисти черепа так глазами не стреляли!
Хотя там бы я и не отказалась…
Из ниоткуда (а вернее, откуда-то сбоку) на крыльцо запрыгнул пес, встал слева от меня, уставился на забор, словно пытаясь просверлить его взглядом, насторожил уши...
Стоявший впереди всех седоусый дядька, самый массивный из приехавших, вновь занес руку над воротами — и по двору снова раскатился знакомый стук.
Со вздохом я приказала Гостемилу Искрычу:
— Пусть им калитка откроется.
Много чести — ворота открывать, они ко мне с оружием пришли.
А над калиточкой, к слову, перекладина имеется, так что во двор въехать захочешь — волей-неволей придется с коня слезть.
Им-то, конечно, в седло подниматься не нужно, чтобы с такой немощью, как я справиться — но всё равно… Не хотелось мне, чтобы они тут верхами передо мной гарцевали. Неприятно!
Я оглянулась на домового — и не увидела там, где он только что стоял, справа и позади, никого.
Запоздало дошло: он же домовой! В сказках он и хозяевам не всегда показывается, и если для хозяйки-ведьмы, видимо, еще можно сделать исключения, то для посторонних уж точно нет…
А калиточка тем временем пла-а-авно отворилась — с таким душераздирающим скрипом, что у меня заныли зубы.У богатырей, судя по лицам — тоже.
А они, между тем, вынужденные-таки спешиться, по очереди заходили ко мне во двор.
Черепа проследили за гостями сколько сумели — но во двор развернуться не смогли.
