– А болит у того, кто не пьет ничего, – подхватывает Мюнхгаузен, распивая с Пентиумом коньяк.
– Пьянствуете, да? – возмущается хозяйка. – Ты же сам говорил: этот коньяк пить нельзя. Может быть, его кто-то заговорил.
– Заговоренное зелье и… – заплетающимся языком говорит Мюнхгаузен, – и… и проглоченное. Проглоченное или промоченное… не важно… Тому, кто пил вермут по рупь двадцать семь даже водка Змей Горыныч не страшна.
– Э-эх, пьяницы! Лучше бы что-нибудь придумали новое. Какое-нибудь магическое приспособление… как вы там его называете?
– Симулякр, – подсказывает Калиостро.
– Как-как? Что это такое, еще раз объясните.
– Симулякр это нежный объект, нет, неживой, который притворяется живым.
– А разве такое бывает?
Раздается звонок.
– Минуточку – хозяйка берет трубку. – Агентство Хоттабыч. Так… нет… нет, я вам говорю, ведьмы нам не требуются, стервы – тоже. Вообще мы предпочитаем иметь дело с мужчинами. Будет нам мужчина? Когда будет, тогда и звоните. Ишь ты: плюется она, стерва! Алена, – поднимает она другую трубку, – перевожу все разговоры на тебя. Меня в ближайшие полчаса нет… Честно говоря, – вздыхает хозяйка, – я во всю вашу магию не верю. Как там не говори, а все это обман. Но… люди хотят обманываться, и мы делаем то, что они хотят. Да, мы обманываем, но честным образом.
– Вот резиновый шарик, к примеру, – Калиостро берет сморщившийся шарик, – с глюком господина Дубравского. Делай с ним все, что хочешь. Надуваем его.
Шарик приобретает очертания куклы. Неожиданно она открывает глаза и начинает выделывать танцевальные па.
– Ой, – всплескивает руками Алена, – какая прелесть!
– Я с вами, девками, что хочу, то и сделаю. Хочешь, сделаю из тебя Мерилин Монро?
– Конечно, хочу.
Калиостро пристально смотрит на нее: снизу начинает дуть ветер и подол ее платья поднимается вверх, но она даже не пытается его опустить.
– Платье задирать я и сама умею.
– В этом мы не сомневаемся.
– А скажите, – говорит Пентиум, который все время сидел за со скрещенными на груди руками, хмурый с презрением во взгляде, – для чего нам Алена нужна? Она же дура.
– А кто об этом знает. Пока рта не раскроет, никто и не знает. Побудет тут с нами годик-другой, пооботрется, научится вашим фокусам…
– У нас не фокусы – магия! – становится в позу Калиостро.
– Знаю я вашу магию: обман, да и все, – машет рукой хозяйка. – Я предлагаю эти деньги, которые барон заработал, истратить на оформление помещения. Надоели эти ваши черные обои. Что вы можете предложить?
– Я против деньги тратить на всякую ерунду, но… – начинает Мюнхгаузен.
– А тебя никто и не спрашивает, – прерывает его Калиостро. – Знай свое место, козел!
– Нельзя так… нельзя так, господа, – наставительно заявляет хозяйка, – во-первых, он добровольно деньги отдал… да, в грубой форме, но отдал… во-вторых, он талантливее всех вас здесь вместе взятых.
– Что? – вскакивают все со своих мест, а Калиостро даже бросает свой ноутбук на пол.
– За порчу имущества будем вычитать из премии, – заявляет хозяйка.
– Да-а! Один любимчик уже есть – этот недоумок, – указывает Калиостро на Сталкера, – теперь другой нашелся.
– Да, я талантливый! – орет Мюнхгаузен. – А вы – ничтожества!
– Все по местам! – стучит по столу хозяйка. – Немедленно прекратите! Ваше предложение, – обращается она к Мюнхгаузену.
