И тут, впервые за два года, её губы шевельнулись, и она произнесла одно-единственное слово:
– Беги.
========== Глава 4. Первое прикосновение ==========
Алексей не помнил, когда успел заснуть. Последнее, что отложилось в памяти – тихое "беги", сорвавшееся с губ Лизы, а затем хаотичный всплеск активности на мониторах, вызвавший переполох среди медперсонала. Черновский настоял, чтобы Алексей вышел из палаты, пока они стабилизируют состояние Лизы. Вера отвела его в маленькую комнату для посетителей рядом с палатой жены, и там, сидя в неудобном кресле, измотанный физически и эмоционально, он провалился в тяжелый сон.
Сначала сны были обрывочными, как всегда в последние два года. Вспышки воспоминаний, фрагменты разговоров с Лизой, их общее прошлое – калейдоскоп образов, не складывающихся в целостную картину. Но постепенно сновидение обрело четкость и последовательность. Он увидел Лизу в ярко-желтом летнем платье на фоне часовой башни – они были в отпуске в Праге три года назад. Она улыбалась, поворачиваясь к нему, и солнечный свет играл в ее рыжих волосах.
– Помнишь этот день, Алексей? – спросила она, протягивая руку.
Он помнил. Они гуляли по старому городу, и он показывал ей знаменитые астрономические часы, объясняя принцип работы механизма. Лиза слушала с искренним интересом, хотя технические детали наверняка были ей скучны. В тот день он понял, что она – именно тот человек, с которым хочет провести всю жизнь.
– Конечно, помню, – ответил он, беря ее за руку.
Но что-то было не так. Площадь, окружавшая их, выглядела иначе, чем в его воспоминаниях. Ближе к современности, без некоторых исторических зданий. И часы на башне… они были другими. Не астрономическими часами, знаменитыми на весь мир, а обычными башенными, с простым круглым циферблатом.
– Что-то не так? – спросила Лиза, заметив его замешательство.
– Башня… часы… они выглядят не так, как я помню.
Лиза рассмеялась, но звук ее смеха вызвал у Алексея холодок по спине. В нем было что-то механическое, словно тиканье часов.
– О чем ты говоришь? Они всегда были такими.
Она потянула его за руку, и они пошли через площадь. Но теперь Алексей замечал все больше несоответствий. Люди вокруг были одеты в странную смесь современной и старинной одежды. Некоторые здания казались полупрозрачными, сквозь них просвечивали другие строения. И небо… небо имело легкий голубоватый оттенок, напоминающий свечение шестеренок в часах Веретенникова.
– Лиза, – он остановился, – что происходит? Где мы?
Она повернулась, и ее улыбка стала шире – слишком широкой, неестественной. В ее глазах мелькнул тот же голубоватый отблеск, что и в небе.
– Мы в нашем воспоминании, дорогой. Разве не этого ты хотел? Вернуться ко мне?
Лиза сделала шаг к нему, но Алексей отступил. Это была не его жена. Или не совсем она.
– Кто ты? – спросил он, чувствуя, как сердце колотится в груди.
– Я – то, что ты помнишь, – ответила она, и ее голос начал меняться, становясь глубже, мужским. – А также то, что ты забыл.
Образ Лизы задрожал, словно отражение в воде, в которую бросили камень. Ее черты исказились, поплыли, перетекая в другую форму. Через несколько мгновений перед Алексеем стоял Игорь Веретенников в том же сером костюме, в котором он впервые пришел в мастерскую. Но теперь его глаза светились тем же голубоватым светом, что был в небе и в часовом механизме.
– Вы, – выдохнул Алексей, пытаясь отступить дальше, но ноги словно приросли к мостовой.
