Это было похоже на медитацию, но с четким практическим уклоном. Алексей удивился, насколько легко ему дались эти упражнения – словно он занимался чем-то подобным раньше, в другой жизни. Этот факт не ускользнул от внимания Веры, но она воздержалась от комментариев, лишь одобрительно кивая, когда он правильно выполнял задания.
– Вы готовы, – наконец сказала она. – По крайней мере, для кратковременного контакта. Помните: не погружайтесь слишком глубоко в воспоминания Елизаветы. Просто установите связь, дайте ей почувствовать ваше присутствие. На большее у вас пока нет опыта.
Они вернулись в палату Лизы. Внешне ничего не изменилось – те же приборы, мониторы, то же безмятежное лицо на подушке. Но Алексей теперь смотрел на жену другими глазами. Не как на пострадавшую в аварии, а как на удивительное существо, чье сознание путешествует по измерениям, недоступным обычным людям.
Черновский уже был в палате, проверяя показания приборов. Он кивнул Вере:
– Состояние стабильное. После вчерашнего всплеска активности наблюдается повышенный синхронизм между обеими полушариями. Похоже, ваше присутствие действительно создало резонанс, Алексей Игоревич.
– Мы готовы попробовать установить более глубокий контакт, – сказала Вера. – Я провела базовый инструктаж по защите.
Черновский внимательно посмотрел на Алексея:
– Вы уверены, что хотите продолжить? После того, что случилось ночью? Вторжение Веретенникова…
– Я хочу вернуть Лизу, – твердо сказал Алексей. – Если для этого нужно рискнуть, я готов.
Врач кивнул и достал из кармана халата знакомый серебристый диск – темпоральный резонатор.
– В этот раз мы усилим защитный периметр, – он указал на странные устройства, расставленные по углам палаты. Алексей не заметил их вчера – небольшие пирамидки из матового металла с мерцающими голубыми огоньками на вершинах. – Эти блокираторы предотвратят любое внешнее темпоральное вторжение. Но они эффективны только в пределах этой комнаты и только в течение ограниченного времени. Примерно пятнадцать минут, не более.
Алексей взял диск и сел рядом с кроватью Лизы. Как и прежде, он сжал резонатор в левой руке, а правой взял жену за руку. Теплая. Живая. Это простое ощущение вселяло надежду.
– Закройте глаза, – тихо сказал Черновский. – Дышите медленно и глубоко. Представьте Елизавету не как физическое тело перед вами, а как свет, который вы пытаетесь найти в темноте.
Алексей закрыл глаза и начал дышать по уже знакомой схеме. Диск в руке нагревался, но теперь он был готов к этому ощущению. Постепенно окружающие звуки – тихое гудение приборов, дыхание присутствующих – отдалились, уступив место странному шуму, похожему на шум прибоя. Волны времени, омывающие берега реальности.
Он мысленно позвал Лизу, представляя ее образ – не конкретное воспоминание, а саму суть: ее смех, жест, которым она откидывала волосы с лица, теплый свет ее присутствия в его жизни. Это было не просто воспоминание, а призыв, наполненный всей силой его любви и тоски.
И она ответила.
Сначала это был просто отголосок – едва заметная пульсация в темноте его закрытых глаз. Но постепенно она усилилась, превратившись в ритмичное сияние, напоминающее биение сердца. Алексей потянулся к этому свету всем своим существом, и внезапно перед ним открылось странное пространство – не совсем комната, не совсем пейзаж, а нечто среднее. Размытые очертания их старой квартиры переплетались с фрагментами леса, городскими улицами, незнакомыми помещениями. Калейдоскоп мест, важных для Лизы.
