Шутка ковбойская, шутка бандитская.
Они у меня через одну.
Сидит зверобой в кругу индейцев.
– Ты не нажмешь, – говорит старый вождь.
– На что спорим?
– На мою жену!
А вот продолжение.
Зверобой нажимает курок, отводя дуло в сторону:
– Шутка. А сейчас, – наводя ружье на вождя, говорит зверобой, – спорим, что попаду?
– На что, – спрашивает старый вождь.
– Ваша жена меня не о чем не просила… но я все же хочу сохранить вашу семью.
– Отпустите его, – говорит старый вождь. – И дайте ему мою, – глядя как зверобой поглаживает свое ружье, продолжает:
– Трубку!
– Ало, малышка, прости, что я опоздал с днем рождения. Тебе привет…
– Куда вы звоните?
– А в кого я попал?
Не знаю. Нашел, здесь на скамейке валялся. Оставлю, может кто-нибудь тоже найдет.
Дам жену, точно пристрелит, думает вождь. Дам топор – убьет кого-нибудь еще, скажут, что я. Такая там примерно логика была у вождя.
Вспоминаю отчего-то Гадалина. Еще не открытую звезду психоделики. Как там ты? Неужто опять загремел в психушку? Хватит отлеживаться на казенных харчах. Вставай и работай.
Если все пойдет так, как я планирую, и нам удастся совместный проект с Базукой, то у тебя все будет. И это будут не пустые слова.
Я не звоню ему и совсем потерял с ним связь. А без меня он напишет кучу ненужного барахла. Хотя быть может, я себе льщу. Настало время сказать «стоп».
Я научу тебя говорить это слово: стоп наркотики – здравствуйте сигареты; стоп сигареты – здравствуй алкоголь, стоп алкоголь – здравствуйте наркотики…
Да, я учу только плохому. Хорошему должна научить мама.
Теплая вода и пар заставляет меня расслабиться и отпускает усталость. Я провожу по волосам. Остаются в руке. Так много.
Облепиховый гель.
Нет, возьму еще.
Что это у нас сегодня? Пантин про-ви. «Упругость и форма волос с многоступенчатой стрижкой». Да у меня праздник!
Волосатая все-таки у меня задница…
Я сказал, что это для мамы!
Мне помнится, как мать одного моего друга говорила, что красивый мужчина должен быть чуть-чуть красивее обезьяны. Наверное, это так.
Разглядываю свою переносицу и подбородок в ложке. Нисколько не похожи на эталон красоты.
Ты веришь Нэо, что эту ложку можно согнуть?
Я верю, что в этой ложке мое отражение вверх ногами. А если ее перевернуть, то я буду отражаться в ней по-нормальному.
– Да. Будем шутить, – говорит Мэнсон. – Только по-умному. Так, чтобы людям вокруг было весело и тебе самому…
Нет, малышка, я знаю господина Мэнсона как себя самого. Когда шутишь по-умному, никому, кроме тех, кто вокруг не весело. Шути лучше так, чтобы доставлять удовольствие самой себе. Это ситуационный подход. Сейчас так во всем мире. Не буду говорить, что он чем-то лучше другого. Во всяком случае, не хуже – уж точно.
И госпожу Ри я напрасно обидел, уличая ее в эгоизме. Она тоже неплохо поет. Сейчас так везде поют.
– Смерть заказывали?
– Ошиблись дверью. Русскую рулетку слушают этажом выше…
Ну, вам ничем не угодишь, господин Мэнсон.
– Чувствуйте себя тогда, хотя бы расслабленно, – говорит Иракский дух Биллу Клинтону. – Я в вас войду.
Нет, не буду тебе рассказывать анекдот про атомную подводную лодку с Мэнсоном на борту. Лучше расскажу анекдот про чукчу.
Прохожу в комнату и беру кофе, – остывший, но еще теплый. И закуриваю, нагибаясь над бумаги…
Здесь тихо. Так тихо, словно в склепе с безымянной табличкой. И мне отчего-то хочется подольше здесь оставаться…
– А я смотрю на эту фотографию из стоп кадра, – говорит Робби Уильямс, неожиданно для всех вынимая фотографию Триши Хэлфэр. – И мне отчего-то кажется, будто я заглядываю в реку, эту безбрежную и беспощадную как само время. И вижу в ней свое собственное отражение…
