– Слушай, Шалимар, можно просьбу? – решил прощупать почву Дирк. – Давайте без всяких официальных «герр Хильдебранд», «герр Фоули» и прочего? И время сэкономим, и никто не будет с фамилиями мучиться, оставим это для документов.
– Допустим, – согласился он. – Только вот обращаться все равно придется на «вы» – это официальная беседа, а не дружеские посиделки. И для вас я Штефан, потому что того требуют правила.
– Правила требуют этого на территориях Совета и Комитета или на людях, если мне не изменяет память, – пожал плечами Дирк. – Просто, если ты хочешь, чтобы тебя называли временным именем, не надо представляться основным.
– Если вы хотите, – с нажимом произнес Шалимар. Ему это ужасно не нравилось, но свое недовольство он скрывал просто мастерски. – Хорошо, зовите основным, раз тут наполовину неформальная обстановка. Но вежливого обращения извольте придерживаться.
– А у меня основное почти совпадает с временным. И оба они сокращаются до простого «Ник». Так что можете звать меня Ником, – домовой, в отличие от своего старшего коллеги, оказался гораздо более сговорчивым.
Все дружно кивнули.
* * *
Шалимар вел беседу, Ник записывал. Бумаги, диктофон, заклинание на опознавание лжи – эти вещи даже в непринужденной домашней обстановке заставляли насторожиться. Насторожиться, но не испугаться: арикъялны очень лояльно относились к своим, всегда принимали во внимание смягчающие обстоятельства и могли даже закрыть глаза на какой-то мелкий проступок при условии, что этого больше не повторится. Кадеру и Эсси вообще было нечего бояться – они пострадавшие, их Комитет должен защищать. А вот Дирк нервничал: мало того, что он успел побывать по обе стороны конфликта, так еще и эта старая история дурацкая! Хоть бы обошлось, хоть бы обошлось!
Первой отвечала Эсси. Ее опрашивали недолго: часть она уже успела рассказать вчера. У Дирка вспотели ладони: он все ждал, что ундина выдаст все подробности памятного разговора, включая угрозы и побег. Но она аккуратно обошла эти эпизоды, а дополнительных вопросов Шалимар задавать не стал.
«Пока пронесло», – подумал лепрекон.
Следующим был Кадер. Разговор с ним изрядно затянулся, но оно и понятно. Началось все стандартно и безобидно: личные данные, род занятий, как освоился за несколько лет пребывания здесь. А потом пошло-поехало: причина приезда в город на озере, подробности разговора с лепреконом, описание дома, бандитов, драки… За прошедший час с небольшим Дирк успел досконально изучить фактуру стола и посчитать заживающие ссадины на руках.
Когда Кадер упомянул, что лепрекон вернулся и бросился его защищать, на лице ракшаса промелькнуло удивление и, кажется, даже тень одобрения. Впрочем, к тому моменту, когда джинн стал рассказывать о портале, который Дирк создал, чтобы вытащить их из-под моста, лицо Шалимара снова стало безэмоциональным и непроницаемым.
Наконец, Кадер вернулся на свое место.
– Садитесь, Фоули, – прозвучало приглашение.
Шалимар произнес его фамилию с таким нажимом, что, будь это подчеркивание на бумаге, карандаш бы сломался от напряжения. Дирк похолодел.
Он все помнит.
Следующие полтора часа прошли как в тумане. Вопрос-ответ, вопрос-ответ. Никакой неправды. По максимуму рассказать, как плохо ему было, но не перестараться – иначе ракшас не поверит, даже если заклинание будет говорить, что он не лжет. Слишком тонкая игра, в которой тот, кто прав, может оказаться за бортом, потому что раньше ему уже доводилось выигрывать. Причем нечестным путем.
