Рано утром громадина нашего корабля пришвартовалась в порту города Сухуми. Мы втроем сошли на берег и тут же узнали, что нужный нам дом, адрес которого, как мне казалось, я прекрасно знал еще с детства, находится буквально в двух остановках езды от порта, недалеко от автостанции.
Через пятнадцать минут мы были уже там, нашли нужное место, но тут же поняли, что дядя Акакий там не живет и жить никак не может, потому что по этому адресу там у них находился знаменитый Сухумский драматический театр. Не очень расстроившись по этому поводу, мы сдали вещи в камеру хранения автовокзала и пошли прогуляться по центру города, чтобы заодно попытаться найти адресный стол, и выяснить нужный нам, настоящий адрес.
Адресный стол оказался у них в характерном, и уже знакомом нам по грузинским фильмам доме-муравейнике. Арка – проход в узкую и высокую коробку двора, обвешанную изнутри железными гремящими и бесконечными навесными балконами и лестницами с массой указателей и снующих под ними людей. Изрядно побегав по этой ажурной паутине из перил и стропил, мы, наконец, вошли в какую-то дверь и оказались в совсем маленьком помещении, все стены которого были заставлены желтыми каталожными ящиками, и только у самой двери в небольшом пятачке свободного пространства стоял письменный стол, за которым сидела настоящая, типично грузинская женщина, вся одетая в черное. На столе жужжал вентилятор. Ее огромные с поволокой глаза чуть вопросительно, с какой-то мудрой, материнской иронией смотрели прямо на нас.
– Из Москвы, – без всякого вступления даже и не спросила, а как бы констатировала она.
– Да, – удивился я, – а как вы узнали, что мы из Москвы?
– Работа, дети, у меня такая – всё про всех знать. Вот я, например, еще знаю, что вы приехали к нам в гости? Будете на море отдыхать, в горы ходить, фрукты кушать. Да? Я угадала? – рассмеялась она, – А найти нужно кого-то из знакомых?
Я поразился ее удивительной осведомленности, ожидая, что она сейчас даст мне для заполнения какой-нибудь бланк, как это было тогда везде принято, позвонит в адресный стол, и мы вместе будем долго ждать оттуда ответа, томясь в духоте на шатких стульях. Но она продолжала преспокойно сидеть за своим столом, на котором и телефона-то не было.
– Те, к кому вы приехали ваши родственники, друзья или просто знакомые?
– Да, это лучшие друзья моих родителей, – стал объяснять я. – Мой отец и дядя Акакий, которого мы ищем, подружились еще во время войны.
Говоря все это, я вдруг с ужасом понял, что забыл не только адрес, но даже и фамилию этих наших друзей. Теперь то, когда их давно уже нет в живых, я все это почему-то отлично помню, а тогда просто вылетело из головы и всё. У них, кстати, были разные фамилии: у нее – Гвинджилия, а у дяди Акакия – Качибая.
– Вы знаете, смущаясь, пролепетал я, – вот только их фамилии мы не знаем, я их забыл. Знаю только имена – дядя Акакий и тетя Ксения.
– А я, молодой человек, – улыбаясь, сообщила она, ничего никогда не забываю и прекрасно знаю, что отчество вашего дяди Акакия – Нестерович, а его жену зовут – Ксения Артемовна Качибая. А ее отец – Артем Качибая…
– Точно – Качибая! Перебив ее, вдруг вспомнил я. – Но откуда вы все это знаете???
– Работа у меня такая, – снова улыбнулась она, лукаво глядя на наши изумленные лица. – Да и город у нас – не ваша Москва. Все всегда про всех всё знают. Поэтому двигайте прямо на Пушкина 17, хотя, – спохватилась она, – что я вам говорю, – их же сейчас дома нет. Так что идите-ка лучше сразу в Дом правительства. На второй этаж, в 28-ой кабинет, – Ксения сейчас там. Охраннику на вахте скажите: «Тетя Нателла из «Справочного бюро» велела пропустить» – он вас тут же и пропустит. А Ксении передайте так: «Тетя Нателла сказала – на нижнем рынке утром к Сандро молочных поросят завезли. Я даже знаю, – рассмеялась она, – что вы сегодня на обед кушать будете – жареного молочного поросенка – это ее коронное блюдо, причем поросенок этот будет без ушей и хвостика, потому что ее внучка Маечка, ест только эти части жареного поросенка, а завтра – чахохбили кушать будете, а потом…
