Я направился к месту, где только что находились останки хидны. Командир таинственного отряда двинулся следом. Пошарив в мутном киселе, оставшемся от чудовища, я нащупал рукоять своего правого клинка и вернул его в ножны.
– Твой друг... – послышался голос за спиной.
– Знаю, – прогудел я и поплелся к обмякшей фигуре Тамиора.
В пылу боя сознание воителя не способно воспринимать ни жалости к врагу, ни горечи о собственных потерях. Но теперь, когда всё было кончено, страх, скорбь и неумолимая тоска – всё разом навалилось на мои помятые плечи. За несколько коротких шагов я успел не единожды пережить смерть настоящего, лучшего и единственного товарища во всём этом огромном мире... В обоих мирах.
– Не сберёг. Не прикрыл тылы. Не смог оказаться рядом и отбить смертельнойатаки, – голова раскалывалась от сожалений и вариантов того, что можно было бы предпринять будь у меня ещё один шанс.
Рыцарь лежал на боку, упершись щекой во влажные выпирающие корни дерева. Чем ближе я подходил, тем яснее становился рассудок. Мрачные стены скорби рушились, а на лице невольно проступала улыбка. Складное копьё щитоносца, заляпанное серыми пятнами, плотно держалось на тыловой части кирасы и поблёскивало тусклым сиянием сквозь плёнку грязи. Магический предмет не желал бросать своего хозяина и продолжал исполнять долг, ожидая новых приказов. Это значило лишь одно...
– Он ещё жив, – в смятении затараторил я и, рывком усадив бедолагу, поднёс ухо к разбитому рту.
Здоровяк почти незаметно, слабо и прерывисто, но всё же пытался перевести дух.
– Он дышит! – возликовал я и крепко стиснул белобородого в медвежьих объятьях.
– Ждать, – сухо произнёс незнакомец, с силой отпихивая меня в сторону.
Заняв моё место, он ухватился обеими руками за голову рыцаря и, бережно вращая, осмотрел участки, неприкрытые доспехом. На шее Тамиора чем-то неестественно чёрным сочились три рваные ссадины.
– Твой друг, – лицо, скрытое под тканевой маской, повернулось ко мне, – яд. Санатра.
Чужак медленно подбирал слова плохо знакомого ему наречья.
– Друг умереть. Скоро. Идти с мой. Торопиться. Недалеко.
Ломаный общий в совокупности с тяжелыми вибрациями голоса звучал неузнаваемо, но я понял всё до последнего слога.
– Хорошо. Мы идём. Ведите, – торопливо ответил я. – Спасибо вам.
Тот молча кивнул, выкрикнул несколько фраз на каком-то причудливом диалекте, и воины выстроились в линию, демонстрируя немедленную готовность начать путь.
– Юкар! Юкар! – прозвучал следующий приказ.
Колонна двинулась на запад, постепенно исчезая во мраке ночи. Я же бережно поднял раненого приятеля, взвалил его на плечи, подобрал помятый щит и заспешил за уходящим караваном.
Петляя извилистыми тропами, отряд уверенно продвигался вглубь топей. Шепчущее прибежище, точно живой организм, почуявший постороннее блуждание по венам своего необъятного чрева, недовольно бормотало гулкими всплесками болотистого полога. Тихим шёпотом, исчезая в пламени факелов, ворчали редкие, но не в пример крупные капли занявшегося дождя, норовящего погасить и без того крохотные островки света, чтобы отдать путников во власть непроглядного сплава сырости, грязи и кромешной тьмы. Я видел лишь спину впереди идущего и, не отставая ни на шаг, ступал след в след, намеренно пренебрегая тем, что на твёрдой поверхности тропы могли разместиться сразу двое путешественников.
– Как он? – прервал мои тяжелые мысли знакомый говор.
